Она никогда и предположить не могла, что окажется принцессой планеты Ситук, на которую ее когда-то привез Гейрт, чтобы уберечь и спрятать. И теперь там их дом. Их солнечный рай всеобъемлющего счастья. Именно поэтому ее всегда тянуло в бескрайнюю бездну над головой какими-то невидимыми струнками души, как к чему-то родному и особенному.
Уже вечерело, и на деревню опустились зимние сумерки. Почти из всех труб шел сизый дымок, и было так тихо и спокойно, что Кинни поверить не могла, что эти люди выставили ее голой на мороз. Вот сосед Аргоны вышел, чтобы набрать дров для печки, откуда-то раздавался зычный голос мужика, выскочившего из бани в снег… Деревня жила обычной жизнью, и, наверное, никто не вспоминал молодую ни в чем не виноватую девушку, так непохожую на них.
— Ну, чего застыла, полезли! — поторопил ее Гейрт, прекрасно понимая, что сейчас испытывает его жена. Ей составило огромного труда убедить его ничего не делать с жителями, не стоило оно того. Они привезли с Ситука семена растений и другие подарки, которые Кинни весь год собирала для своих бывших соседей. Ну вот такая она, его жена, широкая душа. Вот только кот стал у нее навязчивой идеей.
Тем временем они, предварительно замаскировавшись, добрались до лачуги Аргоны. Гейрт в который раз неодобрительно покосился на украшенную малоаппетитной требухой елку, ругая про себя не желающую ничего понимать недалекую женщину. Уж сколько раз она находила всю эту красоту в помойке, а вместо нее яблоки, вишню, груши, отчаянно замерзшие, но выглядевшие во много раз лучше, чем внутренности, так нет ведь, все равно вешала…
— Слушай, а ты не думала, что она специально это делает? — спросил Гейрт вполголоса. — Может, она связала эти два события, развешивание уродства и появление продуктов…
— Не знаю, может, и связала… — прошептала Кинни, хихикнув. — Ой, смотри, к соседке пошла, сейчас я котейку возьму и уходим!
Гейрт ничего не сказал, вздохнул только тяжело. Как бы он ни закатывал глаза и не хмурился, ему нравилось на Земле. В конце концов, именно тут он нашел свое счастье, которое сейчас осторожно пробиралось в дом, где она выросла. Гейрт решил проверить силки: глядишь, и попадется какая-нибудь снедь, пока жена развлекается, и пропустил момент, когда во двор дома тетки Аргоны вошел Виллем.
Вечер не предвещал ничего плохого. Все тихо, спокойно, праздник на носу. После того как пропала Кинни, которую пророчили в жены Виллему, он вздохнул с облегчением. Парень уже в летах, в этом году исполнилось тридцать, а он все еще не женился и был этому рад. Когда ему сватали Кинни, он был не на шутку испуган и не представлял, что он будет делать с такой отщепенкой. Тощая, что твоя доска, ни подержаться, ни пощупать не за что. Побить тоже не получится, не ответит, так еще и помрет невзначай, если силу не рассчитать. И когда она в буквальном смысле испарилась со столба, он, конечно, испугался, как и все, но в глубине души обрадовался.
Тетки, видимо, не было дома, ушла лясы точить с Бриттой, своей соседкой, а нужно было срочно надыбать чего выпить. У Аргоны точно есть, с тех пор как Кинни перестала выпускать овец, у тетки Аргоны дела пошли как нельзя лучше. И секрета она своего не раскрывала никому. Поговаривали, что она задобрила злого духа своей жертвой-племянницей, и теперь он каждый год он оставлял ей подарки — то семена пшеницы, которая дает огромный урожай, то корма для скотины, да такого, что овцы росли как на дрожжах, и шерсть у них была гуще прежней. Она-то, конечно, говорила, что тщательно елку украшает, да вот только куда-то девались ее эти украшения-то. Мистика какая-то!
Все это крутилось у Виллема в голове, пока он стоял посреди светелки и оглядывался, прикидывая, где старуха может хранить самогон. Аргона приваживала Виллема, а то как же, совсем в хозяйстве без мужика плохо, вот и разрешала ему заходить без ее ведома, поживиться чем-нибудь. А он в благодарность за ее щедрость то крыльцо ей подправлял, то баню чинил. И всем ладно.
В углу комнаты раздалось шуршание, и Виллем сначала не обратил внимания на это. Он знал, что у Аргоны живет кот, еще тот самый, которого так любила Кинни. Шуршание стало ощутимее, но Виллему, обнаружившему чекушку, было как-то все равно. Однако, когда кот, свернувшись клубочком, поплыл по комнате, Виллем замер. Весь выпитый самогон подкатил к горлу, вырвав у него сиплый хрип. Кот остановился посреди комнаты и спросил женским голосом: