Они пошли к моргу, и вслед за ними потянулась вся группа генералов. Люди почтительно расступались узким коридором, давая им дорогу, и снова смыкались вслед за последним из этой группы, идущим медленно на поскрипывающем протезе человеком со Звездой Героя Советского Союза на лацкане серого коверкотового костюма.
Базанов остался во дворе.
Вернулся Зыбин, спросил:
— На кладбище поедешь?
— Да, — ответил Глеб. — Потом делами буду заниматься. А завтра с утра в Госстрой опять отправлюсь.
— Позвони вечером. Скажешь, как там все.
— Позвоню обязательно…
20
Столица провожала Базанова нудным секущим дождем. В Москве было еще прохладно, а в пустыне снова стояла сухая мартеновская жара.
Казалось, солнце осатанело и дотемна не сходило с небес, дав себе слово испепелить людей и все, что они задумали тут построить. Душный зной излучали стены, песок, камни, механизмы.
Посланный за Базановым самолет доставил его в Солнечный вечером. Но и вечером здесь было не легче, чем утром и днем. Глеб спустился по лесенке, шагнул и задохнулся: невыносимая жара пустыни сдавила голову, сухим компрессом плотно охватила тело, точно вытащили Глеба из прохладной реки и мгновенно кинули в баню-сауну.
Воздух был плотен, сух и горяч, словно в духовке.
Неподалеку от самолета Базанова ждал «газик». Глеб плюхнулся на сиденье, махнул рукой — поехали. Но и по пути не стало легче. Ветерок, рождавшийся при движении, был столь же плотен, сух и горяч.
Шофер объяснял: работает вторая смена. В первой строители трудятся с семи утра до трех. Из-за адовой жары пришлось сдвинуть все графики, и с трех до шести дня в городе и на промплощадке все замирает. Зато блаженствуют те, кому выпало трудиться ночью. За счет третьей смены, пожалуй, и удается выполнять план. Начальство сердитое — перегрелось…
Веснушчатый щуплый парень говорил без умолку. А Глеб по-прежнему чувствовал себя совершенно разбитым, страшная усталость навалилась на него, он ощущал ее каждым суставом. Мелькнула мысль, что он где-то давно уже встречал этого паренька, но не вспомнил, где и при каких обстоятельствах им пришлось встретиться, и вопросов не стал задавать: они уже ехали по улице Первомайской и приближались к балку, где Глеб продолжал жить вместе с Феликсом Глонти и его тетушкой.
Сняв костюм и запустив вентилятор, Базанов упал на кровать и полежал не двигаясь минут пятнадцать. Почувствовав себя несколько бодрее, он позвонил Богину. Домашний телефон начальника не отвечал, и Глеб попросил соединить с его кабинетом.
— Алло! — сказал он.
И трубка тотчас ответила деловым, напористым баритоном Богина:
— Привет! С приездом, Глеб Семенович! Давно ждем вас.
— Поздненько работаете, товарищ начальник.
— Мне положено. Хочешь, поработаем вместе? Поговорим.
— У костерка?
— Да, в окружении тридцати известных тебе папуасов-бездельников с Бешагача, — засмеялся Богин. — Они между собой, понимаешь, никак договориться не могут, меня просили помочь. Ну, как ты съездил? Коротко.
— Считаю, полезно.
— Не сомневался. Так зайдешь?
— Сейчас приду, — сказал Глеб, подумав при этом, что зря отпустил машину и что, хотя на первом, сегодняшнем совещании быть он и не обязан, пойти надо: Богин, судя по последним репликам, настроен агрессивно и яростно, жаждет крови, может и головы полетят. Того и гляди придется работать амортизатором.
Надев чесучовый китель, который приятно холодил спину и грудь, Глеб вышел. «Газик» стоял возле балка как привязанный.
— Ну, ты догадливый! — сказал Глеб шоферу с благодарностью.
— Таким воспитали! — лихо ответил тот. — Да и вас я знаю. Не может того быть, чтобы парторг, приехав домой, спать завалился! Сейчас, думаю, выйдет. Зачем машину зазря туда-сюда гонять?
Глеб улыбнулся и сразу вспомнил, что веснушчатого щуплого шофера он впервые увидел зимой на разъезде, в бараке, в тот же вечер, что и Лысого и Яковлева; что шофер — москвич и хвастался еще, что возил начальство и всегда умел сохранять добрые отношения с автоинспекцией.
— Как она, жизнь? — спросил он. — Что-то давно мы не виделись.
— Это вы меня не видели, а я вас — да, — усмехнулся шофер.
— Где работаешь?
— На МАЗе год под экскаваторами вертелся. Не выдержал мой «медведь», в ремонт запросился, а меня — в колонну, «чего изволите»! Я ведь универсал, любую технику гоняю.
— Помнится, рассказывал — в Москве начальство возил?