— Давайте, если с собой.
— Она всегда со мной, — Яковлев достал из стола аккуратно обернутую общую тетрадь и с каким-то внезапно возникшим сомнением и настороженностью спросил: — А не потеряется часом? Документов у вас там навалом. Или передадите кому? Копий у меня нет, черт их задери!
— Не беспокойтесь. Из рук не выпущу. Сам прочту, кое с кем из экономистов и инженеров посоветуюсь, соберемся все вместе не откладывая. Вам я сообщу, товарищ Яковлев.
— Буду ждать, — оттаяв, сказал бригадир. — Будьте здоровы, товарищ Базанов.
— До скорой встречи, — сказал Глеб. И, уже уходя из прорабской, услышал, как Яковлев снова начал кричать в трубку, требуя автокран и две недоданные ему с утра бортовые машины. Разговоры разговорами, но он был чистой воды прагматиком, этот бригадир. Надо отдать ему должное — человек дела…
Через несколько дней, вернувшись с Бешагача, Базанов узнал, что в партком поступил новый сигнал о Шемякине: оскорбил начальника станции Дустлик во время выгрузки автомашин.
— А вы что? — спросил Глеб.
— Мы? — удивился Азизян, смущенно запустив руку в густые волосы и почесывая затылок. — Ждали твоего приезда. Знали, сегодня-завтра появишься.
— Очень здорово! Ну а если я умру?
— Перестань говорить глупости, — всерьез обиделся Азизян. — А как ты думаешь реагировать?
— Прежде всего пойду к Богину.
— Вот видишь! И я пошел, а он меня не принял.
— Послушай, какой ты, к черту, заместитель секретаря парткома!
— Наверное, плохой.
— Между прочим, Богин коммунист и член нашей организации.
— Богин есть Богин, — уклончиво сказал Ашот.
— Ты что, боялся, поддержки не найдешь? Или за должность свою диспетчерскую испугался?
— Этот Шемякин… Что конкретно? У нас же нет документов, — слабо защищался Ашот.
— Документов? — изумился Глеб. — А семинар?
— Я имею в виду нечто такое, чтобы можно было создать комиссию.
— Ну, ты даешь, Азизян! Бумажкой от Богина хочешь закрыться. Я-то, дурень, по стройке мотаюсь, секретарей первичных организаций наставляю. А мне с заместителя работу начинать надо! — и Глеб, рассерженный и огорченный, направился к Богину.
Путь ему неожиданно преградила новая секретарша. Эта тридцатилетняя миловидная женщина, появившаяся в Солнечном недавно, приехавшая из Ташкента (Азизян утверждал: Шемякин ее и привез), отличалась потрясающей безвкусицей. Ее туалеты были пестры и вульгарны. Какие-то немыслимо яркие, облегающие кофты, блестящая бижутерия в ушах, на руках и шее. Впрочем, многие говорили, что дело свое она знает, исполнительна и память у нее отличная… Вот она и продемонстрировала знание дела — преградила путь Базанову, сказала льстиво, но достаточно твердо, что начальник просил к нему никого не пускать: разговаривает с Москвой.
— Доложите, — твердо сказал Глеб.
Секретарша скрылась за двумя дверьми и, не сразу появившись обратно и не позволив себе улыбнуться, сказала: «Товарищ Богин ждет товарища Базанова» — таким тоном, словно это она уговорила начальника принять секретаря парткома.
Глеб зашел в кабинет. Напротив Богина сидел Шемякин. Он встал и с чувством пожал руку Глебу, будто говоря: видите, мы оба нужны начальнику строительства, чего нам делить — забудем недоразумения, простим взаимные обиды, станем друзьями.
— Садись, — сказал Богин. — Сейчас начальнику капстроительства министерства докладывал. Квартал завершаем неплохо. Что у тебя? Что-нибудь срочное?
— Срочное.
— Понятно. А может, вечерком у костерка поговорим?
— Разговор важный.
— Понятно, — повторил Богин, хмыкнул и приказал: — А ну, выйди, Шемякин. — Они остались вдвоем, и Богин спросил добродушно, хотя уже чувствовал, вероятно, с чем пришел Базанов: — Ты по поводу этого?
— Именно.
— Так партком же не предлагает мне другой кандидатуры.
— Но сдерживать его мы обязаны. Этого люди требуют.
— Люди — громко сказано. И потом, если честно: мне на это наплевать. Я за дело должен быть спокоен.
— Да, стройка идет… Но люди? Их облик, отношения, отношение к нам, руководителям, — разве это не входит в понятия: «строим», «строим комбинат», «строим город»? Что подумают о нас коммунисты, критиковавшие недавно Шемякина?
— Послушаем.
— Покровительство — явление не безобидное. Защищать Шемякина — за какие заслуги?!
— Шемякин — хороший хозяйственник! — повысил голос Богин.
— А всегда ли правильно он хозяйствует?
— Если успешно, то правильно!
— Хозяйственники такого типа, пусть и обеспечивающие план, не имеют морального права руководить людьми. А те, кто им покровительствует, ведут себя беспринципно.