— Какие шутки? — лицо Натальи Петровны было как маска. — Он для меня словно гора: не подступишься!
— Инна! Где ты? — послышался из комнаты обеспокоенный голос Богина.
— Мы еще вернемся к нашему разговору, — торопливо проговорила Инесса Филипповна.
— Только умоляю, никому ни слова, — уже на ходу сказала Наталья Петровна. — И мужу особенно!
Богина обернулась к Морозовой и вдруг понимающе подмигнула ей, как сообщница.
Смех душил Наталью Петровну…
28
Не зря говорят: понедельник — тяжелый день.
Поначалу он был обычным рабочим, трудным днем стройки. Вечером, как всегда, Богин провел управленческую летучку и беседу с объектами по селектору. Сообщения с мест тоже не отличались ничем экстраординарным: где-то дела шли лучше, где-то хуже, но в целом — нормально, по графикам и планам, которые успешно завершались к Новому году.
Богин и Базанов остались наконец одни. Глеб видел, начальник хотел завести какой-то разговор и готовился к нему. Но тут замигала красная лампочка на пульте — секретарша просила сиять трубку городского аппарата.
— Богин, — сказал Степан Иванович спокойно. Лицо его дрогнуло и неуловимо помягчело — таким богинское лицо было, вероятно, в детстве. — Да. Да. Да, — торопливо, точно оправдываясь, говорил он, а весь дальнейший довольно долгий разговор его по телефону состоял из никак не окрашенных междометий. И только по тому, как он, стесняясь Базанова, сказал: «Целую, скоро буду», Глеб понял — начальник строительства говорил с женой.
Откинувшись в кресле, Богин некоторое время напряженно думал о чем-то. В нем боролись разные и взаимоисключающие желания.
— Скучает, — сказал он, точно оправдывая себя, и стал поспешно прибирать на столе и раскладывать бумаги по разным цветным папкам.
— Все равно всего за вечер не сделаешь, — заметил Глеб, понимая его колебания и успокаивая его.
Богин хотел было поинтересоваться впечатлениями парторга о своем воскресном приеме — задать вопрос так, чтобы, не спрашивая впрямую мнения о жене, заставить Глеба все же высказаться о ней, но в последний момент раздумал. Богин вспомнил: он обещал принять вечером корреспондента из Москвы и побеседовать с ним совместно с парторгом, для этого и задерживал Базанова. Но теперь уж Инне он сказал, что выходит («Совсем заморочила голову, трижды за вечер звонила, скучно ей, видите ли!»). Неудобно получилось: сидит москвич в номере у телефона, скучает и ждет у моря погоды. Может, подсоединить его к Базанову, пусть беседуют, хоть за полночь? Богин прогнал и эту мысль: разговор должен быть общим, чтоб не было потом взаимных претензий, обид, недомолвок. И тут же подумал, без огорчения, впрочем: «А все-таки взял меня в шоры Базанов, приручил, заставил привыкать к мысли о том, что лучше, когда мы вместе важные вопросы решаем».
Богин встал уже, и Базанов встал, чтобы выйти вместе с ним, но тут за дверью послышались очень громкие голоса, и, вытесняя сопротивляющуюся, позвякивающую бижутерией секретаршу начальника строительства, в кабинет ввалилась группа возбужденных парней и девушек. Увидев парторга, ребята обрадовались. Вперед выступила скромная темнолицая девушка-узбечка в платье из хан-атласа, сказала с наивной простотой:
— Здравствуйте, товарищ Богин. Добрый вечер, Глеб Семенович.
— Здравствуйте, — ответил сухо Богин. — Почему врываетесь?
— Мы от имени комсомольцев, — сказала девушка, совсем теряя голос.
— Трудились все субботы и воскресенья! Вкалывали, не считаясь! Площадку готовили! Бассейн копали! Материалы завозили! — послышались возмущенные голоса. — А получилось что? Обман! Факт, обман!
— Мы даже лозунг придумали, — добавила девушка. — Сто часов отработал — иди отдыхай.
— Тихо, ребята! — повысил голос Базанов. — Мы ничего не понимаем. Говорите по одному.
И тут из-за спин парней и девушек выступил вперед Александр Трофимович. Глеб и не заметил его. Яковлев хекнул и принялся пояснять Базанову, вроде бы игнорируя Богина.
— Ребята в партком кинулись, Глеб Семенович. А я как раз дежурный там. Узнали, что вы у начальника, — и сюда. Дело, можно сказать, действительно безотлагательное. И я так считаю, солидаризуюсь, — его острый кадык дернулся. — Не в том дело, что совсем безотлагательное, а в том, что и SOS пора кричать. Шумно, конечно, начали тут, но дело, известно, молодое. Простите их, товарищ Богин.
— Да что случилось? — Богин терял уже остатки терпения. — Хватит болтовни! В чем дело, товарищи?
— Вы не о зоне ли отдыха? — осенило вдруг Базанова.