— Какое? — живо поинтересовалась Морозова.
— Самое положительное.
— У него светлая голова и золотые руки, — добавила она, словно боясь, что он перебьет. — Вы еще убедитесь. Но один недостаток ему мешает — обожает казаться циником.
— Пройдет.
— Мы с Иваном из одного выпуска. И все годы вместе. Знаете, вся поповская мастерская — выпускники Ленинградского инженерно-строительного. Старшие не только курируют молодых, но следят за учебой старшекурсников своей alma mater и забирают лучших к нам, в проектный. Так приказал Кирилл Владимирович, и так происходит ежегодно. Создается своеобразная каста, у которой общая работа на одних и тех же строительных площадках и в какой-то мере общая биография.
— Понимаю. Попов формирует единомышленников. Это, по-моему, и помогает делу.
Морозова стала увлеченно рассказывать про своих ребят (кроме Яновского, супругов Бакулевых и конструктора Леонида Михайловича Свирина, все действительно могли бы еще называться молодыми специалистами и ребятами), хвалить их за энергию, напористость, которую ей придется сдерживать от максималистских решений. В этот момент за их столиком появился Яновский. Ни Глеб, ни Наталья Петровна не заметили, когда он подошел. Все трое молчали.
— А мы удивляемся, — сказал насмешливо Иван Олегович, — пошла выпить молока и пропала начальница. Ждем, ждем. Прихожу в столовую, говорят — закрыто. Куда, думаю, девалась?
Глеб оглянулся. Столовая действительно была пуста. Они находились точно на острове — вокруг их столика стояли столы, рогатые перевернутыми стульями. И буфетчица исчезла. И только на кухне слышались еще тихие голоса. Просто никто не посмел попросить парторга Базанова покинуть зал.
Было двадцать минут первого. Засиделись, заговорились и не заметили. Глеб взглянул на Наталью Петровну, она — на него, их взгляды встретились. Они улыбнулись друг другу одними глазами, и кровь прилила к щекам Глеба, хлынула к сердцу и ударила в него.
— Не забывайте нас, приходите, — сказала Морозова, идя за Яновским и оборачиваясь. — Мы вам кое-что покажем.
— Завтра еду на водовод. Вернусь, обязательно зайду сразу же, — пообещал он и добавил: — И насчет зала поговорю с Богиным. Думаю, решим эту проблему.
— Счастливой поездки вам, — сказала она, обернувшись в последний раз уже в дверях.
— До встречи, — Яновский пропустил ее вперед.
— Спасибо. До свидания, — сказал Базанов…
14
Незадолго до Нового года в Солнечном произошло нежданное событие, от которого, как говорили, «еще долго шли по стройке круги».
Началось все с того, что вездесущий Шемякин — к тому времени достаточно утвердивший себя в новой должности начальника материально-технического снабжения — позвонил Богину и в конце обстоятельного и, как всегда, победного своего отчета между прочим доложил, что в городе буза: один прораб срывает сдачу целого объекта.
— Какой объект? — поинтересовался начальник строительства.
— Детсад-ясли, — ответил Шемякин. — Чепуха, конечно, но это и на общем плане скажется: месяц, квартал, год, Степан Иванович. Старались работяги.
— Фамилия прораба?! — гневно перебил Богин: детсад он собирался открывать лично и даже думал уже, какую мебель завезет, какие игрушки и что скажет родителям, которые приведут и принесут своих ребятишек.
— Лысой, — поспешно сказал Шемякин, чувствуя, что шеф разъярен и сейчас кинет трубку.
И Богин действительно кинул трубку: опять Лысой, снова Лысой — будь он неладен, этот базановский протеже, этот бывший урка! Богин хотел ехать сейчас же, немедленно на объект, но вспомнил, что его шофер Низам повез Базанова на Дустлик по каким-то там делам, и рассердился еще больше. Первый детский сад находился под особым контролем начальника стройки, и, хотя его спроектировали еще милешкинцы, типовой проект оказался каким-то образом не совсем типовым, а улучшенным, потому, видно, что вспомнили архитекторы о своих детях, когда вычерчивали и рассчитывали помещения для чужих детей, которым предстояло расти в центре пустыни.
Детсад должен был открыться 30 декабря после торжественного митинга. Сам же Базанов говорил: «Важное политическое мероприятие, Степан. Ничто не привязывает строителей к месту работы так, как хорошие условия, созданные для их детей». И вот, пожалуйста! Еще немного, и он по просьбе Базанова перевел бы Лысого на водовод — слушайся после этого доброхотов!