— Точно, — кивнул Яковлев. — Ты небось еще куда, а я прямиком к Любочке Бирюлиной. К ней-то, думаю, придет. Обязательно придет попрощаться.
— А кто эта Бирюлина? — удивился Глеб.
— Любочки не знаешь? Из центральной лаборатории стройматериалов. Ну!.. На ноябрьском вечере они вместе сидели, а мы с Машей — напротив. Маша мне твердила все: «Вот бы поженить их, поженить! Смотри, как подходят они друг другу». Я и присмотрелся, да и точно: вижу, интерес друг к дружке явный имеют. Оба, конечно, не первой молодости и, сказать по правде, красоты не первой… Но ведь и не с лица воду пьем… Побег я, одним словом, в лабораторию. А он, черт косоплечий, уже оттудова. Тут я его и прихватил: «Чего бежишь, аль напугали, Василь Васильевич?» — «Ты, говорит, Трофимыч, не придуривайся, вижу, все знаешь». — «Знаю, а что?» — «А то, говорит, что тесно мне теперь с Богиным на одной стройке. И он меня всюду достанет, да и я, не ровен час, что сотворю. Так уж лучше уехать от греха подальше». — «Шутишь?» — «Шучу, конечно. Но и ты не болтай зря языком: разве есть у тебя сила с Богиным потягаться и приказ его изменить? То-то!» Я ему про партком да про правоту его чисто производственную. Не дадим, мол, в обиду рабочего человека, а он свое дудит: «Не работать мне с Богиным. Не хочу жизнь опять уродовать: все одно подловит он меня на чем-нибудь. Строительное дело такое, — пара пустяков! — сам ведь строитель». Я свою принципиальность поднимаю и к его принципиальности взываю, упрекаю в трусости. А он: «Брось, Трофимыч, лекции читать! Один человек из всех вас и мог что сделать — Базанов. Но не хочу я и его в это дело втягивать, здоровье его жалею, понял?» И все. Он твое здоровье жалеет, а ты и впрямь полеживаешь, прости за грубое слово, — закончил Яковлев и, понуро посмотрев на парторга, добавил: — Ну, теперь-то чего? Уехал! Я проверял.
— Куда?
— Этого вот никому не сказал. Я его и так и сяк, а он ни в какую. Последний свой козырь в игру я пустил: а Любочка, мол, как же? Тоже бросаешь? Ощерился, черт косоплечий: «Твоя забота?! Что значит бросаешь, когда у нас и не было ничего? Поговорили и разошлись». — «Так и поверил я, — отвечаю. — Чего ж к ней побежал?» — «Четвертак должен был, отдать пошел — всего и делов. И не ходи за мной, Трофимыч, я не девица, а ты мне не сват. Попрощаемся как положено, и привет! Давай пять!» — засмеялся и так сжал мне руку, черт, что я, товарищ Базанов, чуть из штанов не выскочил, право слово.
— Упустили мы хорошего человека, Александр Трофимович, опоздали, — сказал Глеб. — Моя вина. Помочь ему надо было, остановить. — Базанов встал, в растерянности прошелся по балку. — Жизнь у него сложно складывалась. Ох как помочь ему надо было!
— Чего уж, Глеб Семенович, не казнись, поздно, — пряча сострадание, грубовато сказал Яковлев. — А на будущее учесть такое дело надо.
На ближайшем заседании парткома, посвященном вопросам подготовки строительства к зиме, Базанов решил поговорить об увольнении Лысого и, оттолкнувшись от этого случая, о некоторых общих проблемах руководства — сверх повестки дня.
Накануне поздно вечером Глеб поймал Богина с помощью телефона, и между ними произошла такая беседа.
Б а з а н о в. Завтра в пять партком, Степан.
Б о г и н. Знаю, почему напоминаешь?
Б а з а н о в. Хочу, чтобы был обязательно.
Б о г и н. Подготовка к зиме?
Б а з а н о в. Да.
Б о г и н. Так у меня более важные вопросы. Совещание на промплощадке, всех субподрядчиков хочу собрать.
Б а з а н о в. Придется переиграть.
Б о г и н. Не хотелось бы.
Б а з а н о в. Твое присутствие на парткоме необходимо.
Б о г и н. Настаиваешь?
Б а з а н о в. Требую.
Б о г и н. Ого! Интересно, Глеб Семенович.
Б а з а н о в. Да, вот так, Степан Иванович.
Б о г и н. А что, возникло что-нибудь добавочное?
Б а з а н о в. Возникло.
Б о г и н. Тогда приду.
Б а з а н о в. В случае твоей неявки я вынужден буду перенести партком. Люди зря с мест приедут.
Б о г и н. Заинтриговал ты меня. Буду.
…Открывая заседание парткома и объявляя повестку дня, Глеб сказал, что вторым вопросом будет разговор об увольнении прораба Лысого. Этот разговор он считает принципиальным и выносит на обсуждение товарищей. Говоря это, он встретился глазами с Богиным. Начальник строительства покрутил головой, как бы восхищаясь услышанным, потом нагнулся к сидящему справа главному диспетчеру и члену парткома Афанасию Прокопенко и спокойно зашептал ему что-то — похоже, давал распоряжения, ничуть не относящиеся к темам собрания, ибо тот достал блокнот и принялся записывать.