— Трасса трудная. Район безлюден. На двести километров пути подъем более пятисот метров. Утверждено пять насосных. Размер труб тысяча двести двадцать миллиметров. Как сделать, чтоб в Солнечный приходила вода, а не кипяток? Гнать ее побыстрей, а трубы заглубить в траншею метра на полтора минимум. Земляных работ порядка восьми миллионов кубиков — немало. Одновременно, с опережением километров в тридцать, будем тянуть дорогу. Без дороги тут делать нечего: трубовозы не пройдут. Строительство начнем с двух сторон.
Сергей Ненаев, как и многие молодые руководители, вырабатывал свой деловой стиль: говорил коротко, без всяких там «мне думается» или «как мне кажется» — цифры на память, факты, выводы; решения принимал скорые и безапелляционные, ответственность целиком брал на себя; исповедовал демократию без панибратства и некоторое пренебрежение к категориям духовным, называя их идеалистическими. Впрочем, Ненаеву лишь казалось, что это его стиль: во многом Сергей Владимирович просто подражал Богину, которого считал образцом начальника в современных условиях. Был Сергей Владимирович строен, ловок, белокур и русую бороду клинышком имел — думал, придает ему солидность и суровую значительность, а на деле стал похож на чеховского интеллигента, мягкого и слабовольного. И выглядел Ненаев совсем не значительным, совсем не грозным руководителем. Но никто, вероятно, про это не говорил ему, а может, и говорил кто, да Ненаев не прислушивался, не верил, должно быть.
— Трудная будет трасса, — повторил Ненаев. — Машины сложно в пески забросить.
— А что тут легко? — насмешливо спросил Богин. — Яйца в песке летом жарить! Вон, спросите парторга, расскажет, как первый энергопоезд в Солнечный волокли. Потяжелей ваших канавокопателей игрушка. Протащили!
Ненаев почувствовал себя уязвленным:
— Я не сомневаюсь, товарищ Богин. Констатирую: сроки сжатые.
— Констатируйте на здоровье, начальник, сроки разжимать все равно никто не собирается, — хмыкнул Богин…
Ландшафт незаметно менялся. Степь стала холмиться, горбиться, желтые песчаные залысины появлялись то слева, то справа от машины. И вдруг степь кончилась. Впереди и вокруг колыхалось море песка. Шестибалльными волнами накатывали на «газик» барханы. И чем дальше, тем выше и круче казались они, а по самому горизонту ходили цунами высотой в пятиэтажный дом.
Трое разом подумали об одном; действительно, будет трудно тащить сюда технику, а Ненаев отметил:
— Те дальние барханы — двадцать метров высота, ширина до ста. На пути трассы будем срезать бульдозерами, ничего не попишешь.
— Надо, так срезайте, — равнодушно отозвался Богин.
И тут же им пришлось вылезти: «газик» забуксовал. Низам раскачивал машину, жал на акселератор. И они приложили три свои человечьи силы. Песок летел из-под колес, как искры из-под абразивного круга во время заточки инструмента, а пустыня цепко держала автомобиль, сидевший уже на диффере. Низам заглушил мотор и вылез.
— Кипим, — сказал он, отцепляя с борта четыре доски и лопату. — Пусть мотор отдохнет, и вы отдохните. Я копать под колесом немножко буду, пять-десять минут копать буду. Вы в тени сидите. Чай немножко пейте, в термосе чай.
— Сколько прошли от Дустлика? — спросил Богин.
— Сорок семь, — сказал Базанов. — Я заметил по спидометру.
— Так мы и за четыре дня не обернемся!
— Хорошо, если за четыре дня, товарищ Богин, — подтвердил Ненаев. — Пять дней обычно уходит.
Богин только крякнул. Отобрал у шофера лопату, начал молча и ожесточенно копать под передком. Откопал одно колесо, запыхавшись, крикнул:
— Еще есть лопата?
— Йок, — сказал Низам флегматично. — Одна лопата, четыре человека лучше, чем четыре лопаты, один человек.
— Философ! — Богин кинул ему лопату, сказал: — Копай, раз такой умный.
— Шалманить придется, — сказал Базанов.
— Немножко придется, — согласился Низам. — Совсем плохое место трассу клал, яман пески. Тут не машин надо — самолет надо, вертолет надо.
— Ну, братцы, втравили вы меня в прогулочку. И что это еще за шалманство?
— Ничего страшного. Езда по доскам, — улыбаясь, пояснил Глеб. — Пока передние колеса едут по двум, надо другую пару вытащить из-под задних и быть готовым снова засунуть их под передок, не давая машине съехать в песок.
— Представляю! Скорость километра три в час?
— Бывает и пять, при известной сноровке.
— И ты тоже думаешь участвовать в этой работенке? — Богин посмотрел на Глеба и выразительно постучал ладонью по сердцу.