— Обернись, гадина! Посмотри в глаза своей смерти!
На помощь монсеньеру спешили Бриссон и Жуаез, чьих острых мечей он избежал, продавив центр шеренги. Добруж развернулся навстречу неприятелю, решив разделаться с его светлостью несколько позже.
Воодушевленные атакой рыцарей гвардейцы снова пошли на противника. Они заработали алебардами, которые, со свистом рассекая воздух, опускались на спину дракона. Лезвия алебард, высекая искры, отскакивали от костных пластин или оставляли лишь мелкие порезы, чуть глубже царапин. Кожа на спине Добружа, защищенной гребнем, была особенно прочной. Но все же отдельные удары были достаточно чувствительны. Добруж, отбивавшийся от наседавших рыцарей, не собирался превращаться в рубленую говядину и пустил в ход хвост. Проверенный прием вновь сработал. Двое гвардейцев с левой стороны упали с перебитыми ногами, с правой стороны одному из нападавших удар хвоста рассек щеку. Бедняга упал, обливаясь кровью. Остальные дружно сделали три шага назад.
Теперь с удвоенной силой и яростью Добруж набросился на рыцарей, чьи доспехи тут же накалились от огненного дыхания дракона. Бриссон сыпал проклятьями. Приходилось прикрываться щитом от жарких языков пламени и одновременно крепко держать поводья, так как кони испугано храпели, выгибали шеи и избегали опасной близости огня. Нанести точный удар мечом в таких условиях было очень сложно.
Наконец, Жуаез пришпорил коня и, приблизившись к дракону вплотную, попытался нанести рубящий удар. Добружу пришлось выгнуть шею до хруста в позвонках. Сталь просвистела в воздухе, оцарапав кожу, на которой тут же выступили капли темной драконьей крови. Добруж зарычал и с яростью боднул головой коня Жуаеза в морду, а затем полыхнул пламенем. От боли и ужаса конь заржал и понес рыцаря от дракона, несмотря на все попытки Жуаеза его остановить.
Тем временем Бриссон приблизился с другой стороны и, удерживая поводья, с остервенением заработал мечом, наседая на крылатого монстра. Молнией сверкало лезвие его меча, рассекая воздух. Добруж уворачивался, рычал и огрызался, извергал огненные потоки, но Бриссон не отступал. Его верный конь слушался сильной руки хозяина, который крутился в седле, вставал на стременах, пригибался, уклоняясь от пламени, постоянно пытаясь нанести разящий удар. В какой-то момент ему это удалось. Меч оставил глубокий порез под правым глазом дракона. В последний момент тот успел увернуться в сторону. Иначе быть ему без глаза. Добруж мысленно поблагодарил родителей за крепкие кости и хорошую реакцию, доставшиеся ему по наследству.
Бриссон замахнулся для следующего удара, но тут Добруж ринулся вперед и опрокинул рыцаря вместе с конем. Спустя мгновение, боевой конь встал на ноги, но Бриссон уже не поднялся. Он остался лежать на земле, недвижим, без малейших признаков жизни.
Добруж понимал, что это временный успех. Пока герцог жив, исход битвы не решен. Гвардейцы перестроятся, к вернувшемуся Жуаезу присоединится Тордье, и бой продолжится с новой силой. Необходимо было убить главную направляющую силу, герцога, которого солдаты, судя по всему, боялись больше чем дракона. И если рыцарями двигала жажда славы, то гвардейцев гнал вперед страх. Пора уничтожить герцога. Только тогда солдаты побегут с поля боя.
Добруж взмахнул крыльями и оторвался от земли. В воздухе он развернулся и полетел к герцогу. Тордье тронул коня и попытался встать между монсеньером и драконом, но Добруж с лета ударил жеребца воеводы грудью и опрокинул вместе с наездником. Затем выпрямился и посмотрел герцогу в лицо. Между ними было теперь не более семи футов. На короткий миг их взгляды встретились… И тут герцог Жером Алурийский понял, что это конец. У его смерти были глаза желтого цвета. Страх парализовал его. Он вцепился в поводья, забыв даже обнажить свой меч. Белоснежный жеребец, почувствовав смятение хозяина, захрапел.
— А-а-а!!! — в панике закричал герцог Алурийский.
И в этот момент Добруж полыхнул пламенем прямо в лицо противнику. Герцог захлебнулся собственным криком и огненным дыханием дракона, спалившим его легкие. Волосы сгорели мгновенно. Люди с ужасом смотрели на лысую голову с обгоревшей черной кожей и перекошенным ртом, застывшим в немом крике. Жеребец испуганно заржал, встал на дыбы, но руки, сведенные предсмертной судорогой, не отпускали поводьев. Обезумевшее животное, понесло обуглившееся тело герцога вниз по склону.
…Когда дракон атаковал герцога, лавочник ретировался в хвост колонны к оруженосцам, стоявшим у повозок. Здесь было спокойнее. Но вот Бриссон рухнул на землю и не встал… потом упал Тордье… вот герцог вспыхнул, подобно соломе, а оруженосцы, бросив повозки, побежали по склону… Люше понял, что наступила развязка и, если теперь не покинуть поле боя, то потом будет поздно. Погоняя мула и поминутно оглядываясь, он затрусил к Луговицам…