Он наслаждался ожиданием, степенным течением времени и особым напряжением, которое оно добавляло к ночным сменам. Все стало невероятно четким, каждый щелчок перчатки или глоток кофе казался проникнутым особым смыслом. Всю весну, осень и зиму он ждал развязки истории. Когда ее не наступило, он решил, что сотрудники больницы слишком боялись, были чересчур глупы, а может, и всё вместе. Чарли мог представить масштаб тех неприятностей, которые доставят больнице его развлечения, – иски на огромные суммы, как те, что показывают по телевизору, способные приструнить любого корпоративного гиганта. О чем бы ни беспокоилась больница, Чарли понимал, что не о пациентах. Сотрудники больницы лгали точно так же, как лгали ему, когда он осматривал тело матери.
Они скрывали. Они прятали. Никто на самом деле не стремился избавить людей от боли; он ощутил это лицемерие, когда то же самое произошло с ним. С профессиональной точки зрения он находил легалистский подход крайне неприятным. Как человек, воспитанный в католической среде, он видел в этом иронию: святой Варнава, Сын утешения, – покровитель всех тех, кто находится на дне. Неспособность больницы остановить Чарльза казалась ему своего рода искуплением вины. Поэтому когда «Святой Варнава»{28} перестал звонить ему и предлагать смены, Чарли был искренне удивлен.
6
10 января 1992 года
Чарли объяснил свое увольнение Эдриэнн как вызванное какими-то внутренними политическими интригами в больнице, проблемами, его не касающимися. По его словам, он просто попал под раздачу администрации. Он сказал Эдриэнн, что причиной тому стала ожидающаяся забастовка медработников. Об этом говорили в отделении, но Чарли был в числе тех, кто выступал против. Он говорил, что пострадают пациенты. Это был вопрос принципа – Эдриэнн видела, как во время его рассказа снова появляется прежний Чарли. Чарли ясно дал понять, что он ставит пациентов выше зарплаты и прорвет линию пикетирующих, если это потребуется. Это мнение было не самым популярным, а потому он стал объектом мести внутри отделения. Они сделали его козлом отпущения.
Это запутало Эдриэнн. Козлом отпущения? Ради чего? Чарли сидел в кресле, как кот, величественно и строго. Ну, говорил он, все это крутилось вокруг странных случаев в «Святом Варнаве». Имели место некоторые инциденты, и это повлекло за собой расследование. Инцидент – ну, кто-то подмешивал что-то в сумки для внутривенного вливания. Подмешивал инсулин, который опасен, как Эдриэнн может себе представить. Эта история ее шокировала. Чарли рассказал ее спокойно, объясняя во всех деталях, что порты на сумках для соляного раствора сделаны так, чтобы их можно было проткнуть иглой с целью добавить в раствор лекарства, и что невооруженным глазом невозможно определить, протыкали сумку или нет. Увидеть можно под микроскопом, говорил он. Проколотый порт выглядит как использованная пробка, некоторые из них прокалывали десятки раз. В его отделении случались передозировки и остановки сердца, говорил Чарли, – только так администрация смогла определить, что происходит что-то плохое. Невозможно сказать, сколько именно пациентов стали жертвой всего этого и сколько из них скончалось в итоге, но, вероятно, очень много, действительно впечатляющее количество.
Кто за этим стоял – большая загадка, говорил Чарли, прямо шпионский роман. Больница провела серьезное расследование, но не смогла определить виновного. Чарли считал, что все это выставляло руководство госпиталя полными дураками. Поэтому им нужен был козел отпущения, мученик. Чарли был распят, потому что поступил правильно в ситуации с забастовкой. Его сделали приоритетной целью внутреннего расследования в «Святом Варнаве». Поэтому его уволили. Это было нечестно, говорил Чарли, но такова была его жизнь – несправедливой.
28
Формально Каллен был сотрудником Центра медицинских услуг, бывшего Центра медицинских услуг Ливингстона – частной коммерческой дочерней компании Медицинской корпорации св. Варнавы, которая поставляла сотрудников для отделений. Показания сотрудников Центра медицинских услуг объясняют, что между 6 и 10 января 1992 года Каллен стал «невызываемым», так как термин «уволен» не соотносился с политикой компании. Причиной увольнения назвали неправильное заполнение документов и «ухудшившееся отношение к работе». Например, было обнаружено, что 20 июня 1990 года Каллен отменил назначенную терапевтом вентиляцию легких одному из пациентов, а затем, 21 июня, отменил и другому пациенту. Среди проблем с документацией нашлось несколько ошибок с лекарствами, в частности 14 марта 1991 года, когда вошедший медработник обнаружил, что Каллен не дал пациенту выписанное лекарство, но поставил ему капельницу, на которой была красная наклейка без какой-либо надписи. Его коллеги выразили «глубокое беспокойство в отношении реакции Чарльза на совершение двойной медицинской ошибки» и думали, что он не был «обеспокоен своей ошибкой или состоянием пациента». В числе других инцидентов, несущих потенциальную угрозу жизни пациентам, был случай 26 июля, когда Каллен вписал в карту пациента назначение четырех доз инсулина. На самом деле никакого инсулина пациенту не назначали. В показаниях Нэнси Холсек, главного вице-президента по делам пациентов в медицинской системе «Святого Варнавы», говорилось, что Каллен был уволен в связи с «проблемами в уходе за пациентами».