Позволь, Господи, следовать примеру твоего верного служителя Варнавы, который в поисках не своей собственной славы, но благополучия твоей церкви отдал тебе свою жизнь и душу…
Однако Чарли не нужны были подобные молитвы. Для свадьбы с Эдриэнн он формально отрекся от религии, в которой воспитывался, и обратился в иудаизм. Чарли чувствовал, будто проживает жизнь святого в обратном порядке.
Независимо от того, насколько добры святые, конец их всегда не очень приятный. Кастрация, дефенестрация, горячие клещи, тюрьма – святой играет роль козла отпущения, мученика. Варнава был забит до смерти камнями{15}, однако его история пережила его самого. Каждый католик знает его имя. В этом и заключается парадокс жизни всех святых, как его еще с детства понимал Чарли: память о них была прекрасной и вечной, но начиналась только после ненависти, которая приводила к их гибели{16}.
3
Октябрь 1987 года
Эдриэнн и Чарли Каллены взяли ипотеку на маленький одноэтажный дом в промышленном пригороде Филлипсберга, Нью-Джерси. Дом был тесным и темным, а также срочно требовал покраски. Одна сторона выходила на конструкцию, напоминающую основу билборда, а задний двор – на заросший пустырь, однако цена укладывалась в рамки их совместного дохода. Эдриэнн нашла новую работу в качестве программиста. Это была стартовая позиция, но хотя бы в деловом офисе, а не заведении быстрого питания. Их противоположные графики, по которым она работала целыми днями, а Чарли – целыми ночами, были одной из причин, по которым Эдриэнн чувствовала себя одинокой. Это чувство росло с каждым днем, с Чарли или без него.
Самоуничижительность и ранимость были частью обаяния Чарли. Он так откровенно рассказывал и так смешно шутил о своих личных проблемах – особенно насчет периода депрессии и алкоголизма, – что Эдриэнн быстро начала думать, что она знает этого человека, но, что еще важнее, что он знает себя сам. Его обращенный внутрь взгляд придавал ему вид человека не сломанного, но опытного или даже взрослого. Это создавало для Эдриэнн иллюзию того, что Чарли имел полную власть над своими демонами, хотя на самом деле он тогда только начинал с ними знакомиться. Эдриэнн чувствовала, что в их отношения пришли первые заморозки и между ними наступила ранняя осень. Она списала это на эмоционально сложную работу мужа и решила, что просто не усвоила урока, который должна усвоить жена каждого медика: любовь всегда проигрывает смерти. Она и представить не могла, что ее муж снова начал пить.
Выпивка была той частью армейской культуры, которую Чарли освоил лучше всего. Он пил, чтобы напиться. Ему нравилось красное вино и тропические напитки – в крайнем случае он мог выпить даже «Листерин»[1], – что не раз приводило его в военный госпиталь и психиатрическую больницу, а также познакомило его с дисульфирамом и обществом анонимных алкоголиков. Эдриэнн никогда не сталкивалась с этой стороной своего мужа. Она ни разу не видела, как он пьет. В период, когда они встречались, он всегда говорил, что просто «не может пить». Эдриэнн всегда считала его воздержание следствием убежденности, а не предосторожностью. Когда Чарли переехал в ее квартиру в Юнионе, она выкинула даже пыльную бутылку «Бейлиза», которую держала для важных гостей.
В Филлипсберге Чарли держал выпивку в своем армейском сундуке, сундук держал в котельной, а котельную держал закрытой на замок. Он пил в одиночестве в подвале, избегая присутствия жены. Ему там нравилось. Туда вел только один вход, под ним никого не было, вокруг сплошная земля и всегда темно. Котельная была таким местом, где можно было пить, размышлять и наблюдать за игрой света контрольной лампы.
Первый год супружеской жизни прошел вихрем. Чарли был невероятно занят. Он получил свою лицензию медбрата в Нью-Джерси спустя месяц после того, как стал работать в медцентре святого Варнавы, а еще через месяц начал получать еще одно образование в колледже Кин. Разрываясь между учебой, работой и дорóгой, Чарли редко бывал дома. Эдриэнн смотрела шоу Дика Кларка в новый 1988 год в одиночестве с бутылкой шардоне. К февралю она забеременела. Это и была семейная жизнь, вся ее суть. Однако она чувствовала, что муж обращается с ней холодно, почти по-деловому, будто с одним из пациентов. Эдриэнн поняла, что эта холодность возросла еще больше той осенью, когда родилась их дочь Шона{17}. Теперь любые знаки внимания, которые Чарли раньше оказывал жене, были направлены исключительно на ребенка. Эдриэнн не понимала этой его реакции – будто Чарли нужно было выбирать между женой и ребенком, как если бы он не мог сосредоточить свои чувства больше чем на одном человеке. Чарли был чересчур переполнен энтузиазмом, когда дело касалось новых вещей: их отношений, их дома, их семейной жизни. Однако его чувства исчезали, как только уходила новизна. Она видела, как он точно так же теряет интерес к ее собакам, сначала – к ее йоркширу по кличке Леди. Эдриэнн обожала Леди и поначалу думала, что Чарли – тоже. Он механически гладил ее, чесал за ушком, с интересом наблюдал, как она поглощает свою еду. Затем будто что-то переключилось, и собака перестала его интересовать.
15
В новоиспеченном статусе апостола Варнава проповедовал язычникам в Ликадонии. Ликадонианцы решили, что перед ними не священник, а сам Бог. Варнава говорил про Иисуса, а они называли его Юпитером. Был ли Сын утешения сбит этим с толку?
Источники: Little Pictorial Lives of the Saints, компиляция, основанная на Butler’s Lives of the Saints, а также другие источники авторства Джона Гилмари Ши (Benziger Brothers: New York, 1894); Les Petits Bollandistes: Vies des Saints by Msgr. Paul Guérin (Bloud et Barraclass="underline" Paris, 1882), Vol. 6.