— Он поднял на вас руку. Ублюдок! Бедняжка моя, мне так жаль! Я так виноват перед вами!
Она улыбнулась ему всепрощающей улыбкой, как улыбнулась бы умственно отсталому ребенку.
— Тибо, хватит говорить глупости. Никто меня не бил.
— Но ваше лицо, ваше бедное лицо! Только посмотрите, что он сделал. Такой синяк! Бедная моя Агата!
Агата нежно отвела его ладонь от своего лица, задержала ее в своих руках и сказала:
— Тибо, постарайтесь все-таки понять. Гектор меня не бил. Да и как он мог это сделать? Зачем?
— Потому что вы вернулись домой без денег. Вы не принесли ему тысячу восемьсот марок, он избил вас, и виноват в этом я!
— Ну, Тибо, это же просто глупо. Только очень плохой мужчина может ударить женщину, а я долго жила с Гектором и, если бы он был плохим человеком, то я бы знала об этом. Я перевернула всю свою жизнь вверх тормашками, чтобы быть с Гектором. Отказалась от наших с вами отношений, бросила Стопака. Разве я могла сделать такое ради плохого человека, ради человека, который не любил бы меня? Это смешно. Тибо, послушайте. Это не синяк. Это часть моего окраса. Я превращаюсь в собаку.
Тибо обмяк и уселся на пол.
— Как вы сказали? Превращаетесь в собаку?
— Да. Это немного странно и чудесно, но вам не стоит бояться.
— Где он?
— Кто, Гектор?
— Где он? Я его убью!
— Ну вот, теперь вы договорились до чистейшей глупости, так что хорошо, что я не знаю, где он.
— Он избил вас и убежал.
Агата удрученно вздохнула.
— Тибо, я ведь все уже объяснила. Никто меня не бил. Я превращаюсь в собаку — думаю, в далматина. Помните, я все мечтала поехать в Далмацию?
— В далматина, — повторил Тибо. Вид у него был совершенно сокрушенный.
— Именно. У меня уже есть пятно на глазу — кстати, я нахожу его очень привлекательным — и несколько пятен на ногах. Думаю, скоро появятся новые — когда изменения станут заметнее.
— Когда изменения станут заметнее… Агата, вы не собака. И не превращаетесь в собаку. Вы просто немного расстроены.
Агата покачала головой.
— Тибо, я никогда не чувствовала себя лучше, чем сейчас. Конечно, теперь в наших отношениях кое-что изменится. Я подаю заявление об увольнении. Я не могу больше у вас работать. Собаки не умеют печатать.
— И разговаривать.
— Глупости.
Тибо посмотрел на Агату и решил, что возможности воззвать к ее здравому смыслу исчерпаны еще не до конца.
— Агата, — сказал он, — а вы подумали, как вы будете жить? Вам не удастся просто бродить по улицам. В Доте есть очень умелый ловец собак. Он поймает вас и отвезет в приют, и если через десять дней за вами никто не придет — а за вами никто не придет, потому что у вас нет хозяина… — Тибо схватил себя за уши и издал электрическое жужжание: — Дзззззз!
На лице у Агаты появилось уязвленное выражение, но она все-таки ответила:
— Да, я думала об этом и надеялась, что вы возьмете меня к себе.
— К себе…
— Да, Тибо. Ну же, признайтесь, неужели в детстве вы не мечтали, что однажды за вами увяжется на улице щенок и родители разрешат его оставить? Было такое? Было, было, я знаю! Ну вот, а сейчас мечта сбылась.
При этих словах Тибо вспомнил, как однажды, очень давно, он, еще мальчишка, стоял на углу в одном из не самых благополучных районов Дота, смотрел на маленькую собачку с желтыми лапами и надеялся, что она перебежит через дорогу и останется с ним, выберет его своим хозяином. Но собачка побежала домой. Собаки всегда возвращаются домой. И вот теперь Агата виляет перед ним хвостом.
— Хорошо, — сказал Тибо, — можете перебраться ко мне. Когда для этого придет время.
— Когда придет время.
— Да, тогда вы сможете перебраться на новое место.
— Место! — со значением повторила Агата и подняла палец.
— Я не в этом смысле! Агата, вы не превратитесь в собаку. Я этого не позволю. Даже слышать об этом не хочу. Вы просто немного переутомились, вот и все.
Агата надулась.
— Агата, послушайте. Послушайте меня. Мне сейчас нужно будет на некоторое время уйти по делам. Вы в самом деле хотите переехать ко мне? Тогда вы должны хорошо себя вести. Никакой чепухи про превращение в собаку!
— Тибо, это не чепуха. Пожалуйста, попытайтесь понять. Все на самом деле именно так, как я сказала, и я этого не стыжусь и не собираюсь об этом молчать!
Добрый мэр Крович погладил ее лицо — он мечтал сделать это много лет, но всегда представлял, что это будет прологом к поцелую. Он и представить себе не мог, что будет гладить синяк под глазом.