Александр Просекин
«Добрый мир»
СОДЕРЖАНИЕ
Рассказы
Милочка
С глазу на глаз
Чисто профессиональный спор
Воспитание по Станишевскому
Сверчок
Добрый мир
Кто дочитал «колобок»
Резкий парнишка
Ненаступивший рассвет
Ветеран
Повести
Внимание: всплытие!
Введение в курс композиции
«МИЛОЧКА»
- Приходкин, ты мне мешаешь! - Людмила Ильинична резко
обернулась. - Ты понял? Выбрось сейчас же, что у тебя там! - Она секунду
постояла, исподлобья глядя на Приходкина, и снова повернулась к висящей на
доске карте. - Вот здесь, в Передней Азии, между реками Тигр и Евфрат,
находился Древний Вавилон... - продолжила она свой рассказ.
Сзади раздался резкий звук, похожий на треск лопнувшего шарика.
Людмила Ильинична снова обернулась. И медленно пошла к третьей парте в
среднем ряду, к Толику Приходкину. Белобрысый Приходкин жевал резинку и
нахально поглядывал на приближавшуюся учительницу. Ему было настолько
не страшно, что он еще раз растянул ниточкой губы, надул из своей резинки
шарик - и шарик опять лопнул.
Для начала я выгоню тебя из класса, - еще стараясь быть спокойной,
негромко сказала Людмила Ильинична. - Потом,..
- А че я в коридоре не видал? - покосился на товарищей нахальный
Приходкин. -Буду только другим мешать! Чему мы в коридоре-то научимся!
Те, что посмелей, хихикнули.
-
Дай сюда! - властно сказала Людмила Ильинична и протянула
руку.
-
Че, резинку? Пожалста, добра-то! - Приходкин наклонился над
протянутой к нему рукой и плюнул в ладонь.
Тишина. Людмила Ильинична непонятно как -то, почти равнодушно,
посмотрела на свою испачканную мелом ладонь, на беловато-серую резинку в
растекавшемся по мелу плевке, и совершила педагогический грех.
Осквернённая рука сделала короткий резкий замах - и несчастного
Приходкина потрясла сильнейшая пощечина.
Сколько может быть сил у высокой, спортивно сложенной учительницы
двадцати трех лет? И как крепко сидит на плечах голова у щуплого вертлявого
пятиклассника?
Приходкин не заплакал и не убежал. Он приподнялся над партой и,
широко раскрыв глаза, стал ловить ртом воздух. Не мог вздохнуть. Возможно,
он ушел позже, Людмила Ильинична этого уже не видела. Она молча подошла
к своему столу, постояла возле него несколько секунд, глядя в окно, потом, так
же молча, аккуратно собрала сумку и вышла из класса.
В учительской никого не было. Людмила Ильинична несколько раз
бесцельно прошлась между столами, постояла перед расписанием, не то
изучая его, не то что-то припоминая, потом подошла к вешалке, надела пальто
и пошла домой,
Возле клуба ей встретился Николай Семенович, физрук.
- Здорово, Ильинична! - разулыбался он, отступая с тропинки в снег. -
Ты что это не застегиваешься? Не Ташкент. . - Он не докончил своей мысли. В
лице коллеги он вдруг разглядел что-то сильно его удивившее. - Что
случилось, Ильинична? - с тревогой спросил он.
- Ничего, - ровным голосом ответила та и прошла мимо. Николай
Семенович озадаченно посмотрел ей вслед, развернулся и заспешил в школу.
По утрам Людмила не топила печь, и в доме было холодно. Сняв сапоги
и пальто, она облачилась в своей «полуденный» наряд - надела валенки и
теплую меховую безрукавку. Включила рефлектор, плитку. Поставила чай. Не
зная, что делать дальше, она села на кровать. Сидела долго, минут пять. Потом
пересела за стол, вырвала из тетради двойной листок и стала писать письмо.
«Здравствуй, Сережа!» - написала она и остановилась. Подумала - и
зачеркнула «здравствуй». Потом зачеркнула «Сережа», оторвала испорченный
лист и застрочила на втором:
«Сергей, когда ты вернешься из армии, ты вряд ли найдешь меня такой,
какой знал раньше. Хотя бы потому, что до сегодняшнего дня я не знала за
собой способности ударить человека по лицу. Я сегодня приобщилась. И
выбрала для этого лицо
одиннадцатилетнего мальчишки, Тебе там не икнулось от звона моего
мощного бабьего удара?»
Людмила отложила руку и пустила голову на руки. Посидела так.
Потом, не поднимая головы, скомкала одной рукой свое письмо и бросила его
на пол.
Небольшая комната тем временем нагрелась. На плитке зашипел
чайник, и появилось хоть какое-то разумное занятие. Людмила достала из
настенного шкафчика заварку, сахар, кусок булки и заварила чай. Усевшись за
стол, она придвинула к себе зеркало и взглянула в него. «Как там у нас, кровь
с клыков еще не капает?» - сказала она вслух. И тут ей в голову пришла одна
мысль. Глядя в зеркало, она полуобернулась - и ударила себя по правой щеке.
«Больно или нет?» - попыталась она разобраться в собственных ощущениях.
Решила, что удар не получился. Размахнулась - и еще раз ударила. И
ужаснулась вдруг нелепости собственных действий. Она встала и пошла от
стола прочь. Подошла к кровати, легла на нее лицом вниз и заплакала.
Часа через полтора Людмила пошла в школу.
Наверное, ее заметили еще на улице. Как только она вошла в коридор, ее
окликнули из директорского кабинета:
- Людмила Ильинична! Зайдите, пожалуйста, ко мне!
- Да, я знаю, сейчас, - ответила Людмила. Она быстро зашла в
учительскую, разделась и направилась туда, куда ее пригласили.
Объяснение началось с долгого молчания. Алла Петровна, директор, с
минуту возилась в столе, что-то отыскивая, надела очки, потом сняла их;
несколько раз очень неприятно хрустнула пальцами. Наконец, она встала из-за
стола и заговорила:
- Я пока не собираюсь спрашивать о том, что у вас произошло в пятом
классе, до этого мы еще дойдем. Объясните для начала: почему вы ушли с
остальных уроков? Насколько я знаю, у вас их оставалось еще два: в седьмом
и девятом, так?
- Да»- ,
Что «да»?
- У меня оставалось еще два урока: в седьмом и девятом классах. -
Людмила старалась, чтобы голос ее звучал потверже. - Я не провела их,
потому что до этого в пятом классе у меня произошло не... безобразное
событие. Я ударила ученика, и...
- И ваше самочувствие резко ухудшилось? - перебила учительницу
директор.
- Да, ухудшилось.,.
- За что же, позвольте спросить, вы ударили ученика? - Алла Петровна
снова надела очки.
- Он... плюнул мне в руку... и у меня какой-то срыв...
- Вы неверно рассказываете, - опять перебила Людмилу Ильиничну
директор. - Вы подставили ученику свою руку таким образом, чтобы в нее
непременно плюнули .Вот как было дело... Да вы соображаете, милочка, что
вы наделали?! - почти без перехода сорвалась на крик Алла Петровна. -
Рукоприкладство в школе! Да за это в армии погоны срывают! Не то что в
школе! И это в самом-то начале?! А что в таком случае остается нам, я вас
спрашиваю? Что, я спрашиваю, остается нам, которые здесь уже
полмиллиарда нервных клеток оставили, а? Может быть, кистенями
обзавестись? Позорище! - Алла Петровна в очередной раз стащила с себя очки
и бросила их на стол. Она подошла к Людмиле Ильиничне и близоруко
сощурилась: - Ну, что скажите, милочка?
«Милочка» стояла возле стенда по «Гражданской обороне», и на нее
жалко было смотреть. Щеки у нее раскраснелись, лицо напряглось, и столько
было в этом лице борьбы, чтобы удержать слезы, что директору стало
неудобно за свой крик.
Алла Петровна вообще не умела долго злиться. А на эту молодую
историню и не смогла бы, даже если б умела. Из той молодежи, что прошла
через ее школу в последние несколько лет, именно эта, Людмила, нравилась ей