— Но ведь живой же? — не согласилась Хлоя.
— Пока, но чувствую, ой как ненадолго. И в этом твоей заслуги ноль целых хрен десятых. Так, всё, закончили пустопорожние разговоры. Возвращай меня обратно.
— Это невозможно, — покачала головой Хлоя.
— А вот не верю я. Моя вторая фамилия Станиславский. Раз доставила сюда, значит, можно и обратно. Поэтому взяла и на диванчик в мою квартирку положила, а потом беги — спасай своё королевство. Можешь хоть весь мир спасти, завоевать, просто угробить — мне глубоко параллельно, фиолетово и до лампочки.
— Нет, Серёжа, связи с твоим миром оборваны. Если честно, то я вообще не понимаю, откуда они взялись эти связи? Кто сумел настроить портал для перехода? Я за последнюю ниточку зацепилась, запомнила её, и как только представился момент, выдернула нас сюда. Но её больше нет. Она оборвалась. Я не знаю, где твой мир.
Всё это время Хлоя пристально смотрела на меня, не отрываясь и не моргая. В её глазах не пробегали, как раньше, гипнотизирующие искорки. В них не было лукавства, в них не было фальши. Они были открытыми и честными до самой глубины. Хотя какая там глубина — до всей своей бездонности.
И я ей поверил. Вот так вот просто — в одну секунду, в одно мгновение взял и поверил. И стало как-то глубоко наплевать на всё. Убьют, не убьют. Сожгут, не сожгут. Перед смертью попрошу последнее желание: на целую вечность заглянуть в эти глаза. И пусть только попробуют отказать. Порву всех, любого и каждого.
— Что?! Что ты сделала с ним, Хлоя? — донёсся голос Мары. — Я не слышу его мысли.
— Это потому, что их нет, — спокойно ответил я. — И заткнись, пожалуйста, не мешай.
— Это потому, что наш мир принял тебя, — прошептала Хлоя. — Я верила, что так будет. Он ещё во многом удивит тебя. Он ещё не раз разочарует. Попытается убить и спасти. Забыть и вспомнить. Но ты уже часть его. Он пустил тебя к себе. Он подарил тебе новую жизнь. Он спас тебя.
Она ещё шептала и шептала. Но я её не слушал. Я снова был в её глазах, как тогда, в первый раз. Хотя нет, уже совсем по-другому. Но это было сейчас неважно, абсолютно неважно. Я потом разберусь со всем остальным, если захочу. А сейчас была просто она, и были её глаза. Бескрайний, безграничный мир в её глазах. И это был тот самый мир, в который я подсознательно стремился всю свою жизнь. И он меня принял.
***
— И что, Хлоя действительно была в твоём мире? — вопрошала Мара, усевшись на живот меня любимого, лежащего на огромной кровати в её замке.
— Была, — однозначно отвечал я, всё ещё находясь в полудрёме.
— И у тебя жила? — не унималась Мара.
— Жила, — переходить на развёрнутую речь было лень.
— Долго? — прищурив один глаз и склонив головку, вопрошала Мара.
— Не помню. Долго.
— Вот прямо так долго с тобой и жила?
— Не со мной, а у меня.
— Врёшь, — как всегда безапелляционно резюмировала Мара.
— Не вру, — меланхолично попытался разбить я её заключение.
— Врёшь, сладенький, врёшь. — Мара быстро почесала передние лапки друг о дружку. — И Хлоя твоя врёт.
— Не вру, пушистая, не вру, — в тон ей ответил я и попытался вяло щёлкнуть Мару по кругленькому носику, за что чуть не схлопотал пяткой в лоб.
— Врёшь, — обличительно заявила Мара, уже стоя у меня на груди и пристально глядя в глаза.
— Да слезь ты! Хватит по мне шоркаться, — попытался спихнуть я принцессу, — чай, не два кило весом.
— Жила бы долго, не так бы смотрел на неё, — не унималась Мара, успешно отпихивая мою руку задней лапкой и не давая себя спихнуть.
— Да по-другому она выглядела, — резко вскочил я на ноги, заставив принцессу скатиться пушистым клубком на пол.
— Покажи? — Мара, внезапно прыгнув, ударила меня задней лапой в грудь. Не удержавшись, я упал обратно на кровать. — Как выглядела? — неутомимое создание снова сидело на моей ушибленной груди.
— Ага, вот сейчас только семейный альбом достану, — деликатно отодвинул я принцессу, потирая ушибленное место, — и сразу покажу. Вот мы с Хлоей в обнимочку. Вот я чешу её за ушком. Вот я дарю ей новый розовый антиблошиный ошейник на именины.
— Зачем ей ошейник? — не поняла Мара. — Буйная была? На цепи держал?
— Да кошка она была, кошка, — резко выкатился я из-под принцессы и отскочил подальше от кровати, чтобы не быть повергнутым обратно.