Ингмарссон ждал ее в машине. Цифры на табло под часами показывали плюс двадцать восемь по Цельсию. София устроилась на пассажирском сиденье рядом с Майлзом.
– Привет.
– Привет, – отозвался он, держа сигару за окном автомобиля. Машина сдвинулась с места. – Как он?
«Как он?» – повторила про себя вопрос София.
– Он разный, – ответила она вслух.
– То есть? – Теперь сигара висела во рту ее товарища.
– Сначала разыгрывал неведение. Но когда понял, что все серьезно, сменил тактику.
– Раскаивался?
У Майлза Ингмарссона с Томми были личные счеты.
– Нет, – тихо ответила Бринкман. – Не раскаивался.
– Насчет человека на снимке… – Майлз вздохнул.
– Да?
– Он показался мне знакомым. Я покопался в полицейских реестрах. Эдди Боман, так его зовут. Начинал с патрульного, дослужился до инспектора.
– А сейчас?
– Не знаю. Но это должен быть парень Томми.
Они оставили машину в районе Прага-6 и добрались до отеля «Мала Страна» сначала на метро, а потом на трамвае. Пересекая реку, оба любовались сквозь грязное стекло вагона Пражским замком.
– Как Альберт? – спросила София.
– Все хорошо, – ответил Майлз.
– То есть? – не поняла женщина.
– Альберт при деле, – пояснил Ингмарссон, – и прекрасно себя чувствует. У Гектора он получил то, что мы только собирались ему дать.
Они не доехали до цели несколько остановок. Решили прогуляться по поселку Уезд в сторону Малостранской площади и Карлова моста.
– А в остальном? – спросила Бринкман.
– Ничего особенного, он приспособился. Он это умеет, ты знаешь.
Женщина заглянула в лицо Майлзу.
– Он слишком нормальный, София, – сказал тот.
– Это как? – не поняла она.
Ингмарссон задумался.
– Он ворчит и кричит, когда мы смотрим «Алльсвенскан»[10], и кладет меня на лопатки в любом споре. Он уверен в себе на все сто. С Альбертом всё в порядке. – Майлз повернулся к Софии. – Ты-то как?
Она не ответила.
Они ели на кухне. Бринкман разглядывала компанию по другую сторону стола: Альберт, Санна, Майлз и Михаил.
– Он мутный, этот Томми Янссон, – начала она.
София рассказывала о встрече с Томми. Все слушали, а когда она закончила, еще больше притихли. Наверное, им стоило бы выпить за то, что все наконец сдвинулось с места, что все прошло по плану. Но в головах у всех присутствующих крутились совсем другие мысли. О том, что весь этот комфорт – обман, что спокойная жизнь в Праге скоро закончится. Но никто ничего не сказал. Кроме Михаила Асмарова.
– Нам особо не на что рассчитывать. – Его голос звучал глухо.
Все разом повернулись к нему. Михаил сидел неподвижно – большой, широкоплечий, невозмутимый. Дожевав, вытер руки салфеткой и продолжил:
– Полиция. Томми лишь выжидает момент, чтобы на нас наброситься. Он строит планы, изыскивает средства, выжидает. То же касается и Гектора, если только мы найдем его или он найдет нас. А это не совсем то, на что мы рассчитывали.
Михаил Асмаров был ветераном Афганской и первой чеченской войны.
– Они обрушат на нас все, что имеют, слишком много грязи. Все будет по-настоящему, – добавил он.
Но за этим столом никому не была нужна его правда.
– Мы к этому готовы, – отозвалась София.
Михаил покачал головой:
– Никто из нас к этому не готов.
– Мы все рассчитали, и до сих пор все шло по плану, – продолжала Бринкман.
– До сих пор нам везло, – возразил Асмаров и снова застучал вилкой о фарфоровую тарелку.
– Тем не менее все шло по плану, – подал голос Майлз. – Мы можем позволить себе расслабиться, Михаил. В конце концов, это не менее важно.
Русский обвел взглядом компанию за столом.
– Мне нет смысла что-то вам объяснять, – сказал он. – Все мы бывали в переделках. И никто никогда не оказывался готов к этому. Или как?
– Я готов, – отозвался Альберт, выдержав паузу.
Михаил пожал плечами.
– Хорошо. Никто не готов, кроме Альберта.
В этом месте он, наверное, должен был улыбнуться. Но не сделал этого.
Майлз лежал в кровати и читал журнал о парусниках. Санна смывала косметику в ванной, оставив дверь приоткрытой.
– Зачем он говорил нам все это? – спросила она.
Ингмарссон пролистнул несколько страниц.
– Кто?
– Михаил.
Майлз поднял глаза на Санну. Та протирала веки ватным диском.
– Просто захотел напомнить, что все серьезно.
– Я и без него это понимала. Зачем портить людям настроение?
– Пожалуй, ты права, – проворчал Майлз, переворачивая страницу. На развороте красовался белый круизный катер 1922 года выпуска, обновленный до первоначального блеска.