Клуб изобретателей заинтересовал нас обоих с Иеками. Девушку всерьез и сразу зацепила самая настоящая ножная броня, к ступням которой было приделано по два немаленьких колеса, наподобие тех, на которых гоняли местные «хайяй». Устройство, по сути, не являлось броней, скорее защитой и аккумуляторами эфира в одном флаконе, позволяя довольно уверенно и быстро ездить по любой ровной поверхности.
Пока Рейко приставала к местным старожилам, пытаясь узнать цену создания такой штуки на свои размеры, я вертел в руках странную… штуку. Возле меня с нервно-гордым видом стоял ее непосредственный изобретатель, явно впервые демонстрирующий шедевр иностранцу. Больше всего это напоминало половинку гигантских ножниц, если смотреть на лезвие… но рукоять была куда как интереснее – длинная, изогнутая, упирающаяся концом при хвате одной рукой аж в локоть. На этом странности чудо-оружия не заканчивались - в гарду бы любовно встроен револьвер. Точнее даже не так – чудо-меч был выстроен вокруг вполне полноценного, хоть и некрупного, револьвера. Захваченный странной идеей, я начал одолевать создателя этого несомненно зрелищного гибрида вопросами.
- Уважаемый, а это… разве не тяжеловато для фехтования?
- Им не надо фехтовать в привычном смысле, - гордо поправил очки подросток, - Это оружие для духов в Бурю.
- Целесообразность вижу, но… - я замешкался, - Не слишком ли велико лезвие?
- В самый раз! От многих духов нужно держаться как можно дальше!
- А как же им драться в помещениях?
- Вы не знаете… - чудо-изобретатель бросил на меня немного снисходительный взгляд, - Все дома в Японии защищены от проникновения духов!
- О, спасибо. А как сталь относится к перепаду температур от выстрела?
- Тут проблема, - мальчишка искренне поник, следующую фразу я еле услышал, - Тут нужен серенит, а он дорогой, тяжелый… и не крутой на вид.
- Да, проблема… - протянул я, вертя в руках клинок, - А как ты назвал оружие?
- О! Я назвал его «кенджу»! – тут же просиял член клуба изобретателей, начиная лучиться счастьем.
- Может тогда лучше не мечепушка, а пушкомеч, «джукен»? – осведомился я, честно признаваясь, - А то «кенджу» как-то по-корейски…
- «Риборубакен» звучало еще хуже! - парень просиял, начав кивать.
Удивительно, как мало человеку для счастья надо. Всего лишь изобрести оглоблю с чудовищной инерцией, совмещенную с маломощным револьвером. Хороший калибр в такой штуке не организуешь, так как рукоять вообще под сильную отдачу не годится… но определенный потенциал я вижу. Если укоротить лезвие в три раза, сделать две рукояти, увеличить калибр… в общем, получится нечто, способное одинаково довести до смерти от сердечного приступа что оружейника клинков, что пистолетов.
Рейко я бесславно потерял в клубе любителей выпечки, чьи хитрые и дальновидные члены вовсю пахли своим творчеством на половину этажа клубного здания. Причем, приветливо пригласив Иеками войти, все десять человек выполнили в моем отношении поклон, с негромким хоровым воплем «Приходите к нам еще!». Поняв настолько толстый намек, я предпочел гордо исчезнуть вдали.
И… понял, что попал. Без маленькой, улыбчивой, сероглазой Рейко внимание окружающих сразу концентрировалось на мне, а я людям не нравился. «Приходите еще» слышалось почти каждый раз, как только моя смуглая физиономия просовывалась внутрь. Будь мне действительно пятнадцать лет, удар по самооценке был бы чудовищен, а так – было только немного обидно. Раздраконенный револьверомечом, я жаждал узреть новые чудеса.
Клуб медитаций встретил меня ожидаемой тишиной и внимательным взглядом двух черных глаз. Обладатель вышеупомянутых органов, высокий и какой-то тонкий японец с необычно удлиненным лицом и черными волосами, увязанными в конский хвост, поднялся со своей подушечки для сидения одним длинным текучим движением. Еще двое присутствующих в довольно большой и пустой комнате глаза открывать не стали.
- Алистер Эмберхарт, - выполнил я полагающийся знакомству поклон, отмечая для себя, что уже стал к этому привыкать.
- Кавамура Миору, - ответил мне поднявшийся, - Эмберхарт-кун, я скажу сразу, чтобы у вас не возникло иллюзий или заблуждений. Мы действительно здесь занимаемся всего лишь медитациями. Более того, у клуба очень плохая репутация – сюда не приходят, сюда назначают… поэтому мы известны как «Клуб Отбросов» или «Клуб Скорби».
- С чем это связано, Кавамура-сан? Если не секрет? – полюбопытствовал я, просто желая завязать разговор.
Японец тихонько вздохнул, его плечи чуть опустились. Он явно не горел желанием разговаривать.