Нолмэндил, без кровинки в лице, лежал почти на том же месте на каких-то тряпках и вот те как раз пропитались насквозь. Что именно произошло, было не видно под расстеленным шерстяным одеялом, но судя по лоскутам рубашки, по обрывкам санпакетов, бинтов и марлевых перевязок и, главное, по отброшенному в сторону расщепленному и мокрому куску дверного косяка, ничего хорошего.
— …вы не слышите меня, я не пойму? — откровенно злясь, проговорил доктор Курмин. Вместе с двумя ассистентами он стоял рядом на коленях и делал инъекцию, одновременно продолжая спор. — Каждый раз одно и тоже. Как с детьми…
— Позвольте, доктор, — Белег опустился рядом с ним.
— …а потом будете требовать от меня чудес?
— Как обычно.
Доктор отвечать не стал, только, закончив, сделал знак ассистентам и поднялся, первым отошел в сторону, где еще над кем-то склонялись доктор Адвэллион и врачи из госпиталя.
— Белег… — не открывая глаз, позвал голдо.
— Я здесь.
— Твой… наследник… доверия не…
— К делу.
— П-позвони… тетке. Тетя Иль-ми-вэль. Спроси номер в салоне… в…
— В музыкальном, я понял. Дальше. Что говорить?
— В карты вы… играл и… П-по ситуации. В отпуск… или… уволился. Вещи…
Нолмэндил говорил едва слышно, прерывисто, глотая окончания и сбиваясь с дыхания; дышал поверхностно и глаза не открывал — глазные яблоки дергано катались под дрожащими веками.
— Вещи… надо оставить… Главное, п-про карты.
— Все?
Тут он глаза все-таки приоткрыл, посмотрел мутно, теряя фокусировку.
— Даль-ше… сам решай… С гномами не тяни… те — опасно. П-правда. Полагаюсь на… чутье… твое. Раз глупо так…
Через минуту к лестнице понесли еще одни носилки. Доктор Курмин молча пошел рядом, вообще ничего больше не сказав и даже не взглянув, и только сосредоточенно смотрел перед собой и делал какие-то пассы пальцами-ладонями — то ли просто собирался с мыслями, то ли готовился резать и шить.
Белег обернулся к Ордилю: тот стоял в стороне возле возвращенного на место рабочего стола, тасовал личные карточки с фотографиями и слушал собравшихся рядом офицеров.
Взрывом на месте убило командира поста, Халькона и самого безвестного ряженого курьера, имеющего все шансы безвестным и остаться. Письмоводителя, если он действительно таковым являлся, сорвало от стула, и он умер спустя несколько минут, несмотря на все жгуты и все старания доктора Игливина снова его удержать. Женщина осталась жива, отделавшись переломанным хребтом: ее уже унесли, не став ни надевать ремни, ни просто как-то связывать, — недвижную, беспомощную, плачущую. Доктор Игливин, какой-то совершенно выжатый, опустошенный, стоял в стороне и с отсутствующим видом смотрел то ли на опрокинутый металлический стул, то ли на все еще застегнутые на его подлокотниках наручники.
— Ну что? — сухо спросил Ордиль.
— Надо отправить кого-то в музыкальный салон. Кто быстро сориентируется и не скажет лишнего.
— Разрешаешь?
— Чем быстрее, тем лучше.
Ордиль оборвал следующий явно не по делу вопрос, оббежал взглядом своих офицеров.
— Итлин! Нармаса сюда.
Майор Нармас, бывший начальник агентурного отдела Северных рубежей, несколько лет назад перевелся в столицу и теперь работал по части общего стратегического планирования и оперативной разработки.
— Если голдо своей смертью добавит нам забот, то это только из-за дурости и упрямства. Оно имело смысл? — все-таки уточнил Ордиль, когда явившийся Нармас обменялся с Белегом коротким рукопожатием, выслушал его, выслушал указания самого Ордиля и так же мгновенно исчез.
— Скорее нет. Проанализируй уровень доверия к себе.
Ордиль неопределенно хмыкнул. Белег отвернулся к окну, ничего добавлять не стал. Внизу на носилки только что уложили Саэроса, Лютиэн поправила простыню и отступила в сторону, где, держась за голову, застыл потрясенный вице-казначей господин Варнистэ, рядом расплакалась глава финансового управления госпожа Миритан, оцепенел личный секретарь Саэроса и стоял пыльный всклокоченный Орофер — чернее тучи.
— Опознали кого-то из троих?
— Нет. Курьера твой голдо видел в Митриме. Но и только.
— Выходит, залетные?.. — на ходу сделал вывод Турин.
Пока Белег говорил с Нолмэндилом, молодой человек отстал и вернулся в холл; оттуда уже унесли бесчувственного Марондира с перебинтованной пробитой головой, унесли троих конвойных, уговорили лечь и Конмала — у него к ранее перевязанной прокушенной руке прибавилась скверно раздробленная.
Ордиль неохотно, но ответил:
— Есть такая вероятность. Сразу не опознали, будут сличать в морге. На результат не рассчитываю.
— Есть движение к Границе?
— Ничего примечательного. Беспокойно на нивримских рубежах и в Бретиле, но все в пределах обычного.
— Пф-ф, тогда я ничего не понимаю! Если это ангбандская комбинация, то готов признать — ловкая. Но тогда и самое время вломить всей силой! И где?!..
Ордиль снова помолчал, даже не нахмурился, но на Белега взглянул коротко и холодно.
— Турин, — обернулся Белег, — ты не мог бы позвать Орофера, Руиндис и Роглина? И Берена, если он появился.
Молодой человек замер на вдохе и поджал губы, несколько секунд сверлил их обоих тяжелым взглядом, но сдержался: вытянулся, громко стукнул пятками и точеным движением козырнул.
— Так точно, господин полковник! Разрешите исполнять, господин полковник!..
Когда акцентированный чеканный шаг стих на лестнице и у открытого окна они остались вдвоем, Ордиль помолчал, а потом вдруг сообщил:
— Не питай иллюзий.
— Посмотрим.
— На что? Я говорю с тобой только потому, что этого требует дело.
— Я понял. Этого достаточно.
— А больше ты ничего не понял?
— Что не ошибся, и ты справляешься сам.
— Да что ты? — повысив голос, Ордиль развел руками, приглашая взглянуть по сторонам. — Топорная издевка. Не в твоем стиле.
— В целом.
— Еще лучше. Когда это мы мыслили такими категориями? Король мертв, в столице уличные бои, во дворце взрывы, с минуты на минуту ждем большую войну непонятно с кем, но в целом да, разведка работает хорошо! Как там в той голодримской песенке: ваш сын промочил ноги на прогулке к морю, а в остальном, моя милая леди, все прекрасно!..
На них обернулся доктор Игливин, встретился взглядом и смутился, стал хлопать себя по карманам, смотреть на часы; к нему подошел доктор Адвэллион, и они отвернулись, о чем-то тихо заговорили.
Белег без слов взял Ордиля за локоть и потянул в сторону, ко входу в основную часть управления; на пороге тот остановился, как заартачившийся конь, несколько секунд молча сопротивлялся, но все-таки уступил: сам Белега отодвинул, сам толкнул дверь и вошел первым, на ходу сделал знак вооруженным дежурным и ждущему здесь же лейтенанту Итлину.
— Турамбара и остальных встретить и сразу проводить.
Они прошли длинным коридором мимо вереницы дверей — те несколько раз открывались и закрывались, спешно выходили офицеры с кипами карточек, штатские знакомые лица; под усиленным конвоем провели господина Дорвандуила в наручниках — увидев Белега, он вскинулся, за что получил тычок в спину и снова сник. Капитан Аэрвил вывернул откуда-то почти бегом и сразу бросился к ним, но Ордиль остановил:
— Ждет десять минут? — и Аэрвил отстал.
Кабинет начальника разведки, его заместителя и общая приемная перед ними находились в отдельном закутке, и теперь здесь тоже стояли двое дежурных с винтовками. Обстановка внутри самого кабинета не менялась десятилетиями, если не больше — та же мебель, то же ее расположение, те же запертые шкафы и обезличенные карты на стенах. Иногда в отсутствие Белега хозяйственная служба под присмотром Ордиля или Халькона на свой страх и риск красила там что-то, меняла подоконники и плинтусы, но и тогда общий вид оставался прежним. Тем страннее было увидеть кабинет преобразившимся полностью. Светло-бежевые стены позеленели; мебель, частично новая, стояла теперь совершенно иначе, паркет по большей части скрылся под темным тонким ковром; заменили светильники и люстру, карта спряталась не за шторами, а за деревянными ставнями под замком, и в открытой двери второй комнатки виднелись не ширма с кушеткой и не платяной шкаф, а кожаный диван и обеденный стол.