Произнеся это я гордо обвожу взглядом собравшихся. Гейден одобрительно кивает, Духовский, кажется, тоже не против. Волкобой что-то прикидывает, Павел вроде согласен. Рукавишников снова улыбается своей рассеянной улыбкой…
Эту идею ещё несколько лет тому назад выдвигал государь, предложив мне рассчитать возможность создания группы сил быстрого реагирования. Потом, эта идея отошла на второй план, но кое-какие заметки у меня остались.
– Будут возражения? – интересуется Фёдор Логгинович. – Замечания, пожелания?
– Группировка должна быть максимально мобильной и чрезвычайно мощно вооружённой! – внезапно говорит Рукавишников. – Предлагаю пересмотреть штаты войсковых частей и соединений в сторону полной моторизации. Сейчас эти полки заточены для действий в горно-лесистой местности, и не имеют тяжёлого вооружения, современных средств передвижения и связи. Предлагаю оснастить костяк будущих… э-э-э… десантных войск… по примеру моего Лихославльского бронекавалерийского полка!
– А почему десантных? – немного подумав, осторожно спрашивает Алахазов.
– Будем выбрасывать десант там, где потребуется резкое вмешательство!
– Выбрасывать? – уточняет Волкобой.
– Высаживать! – усмехается Рукавишников. – С поездов. А в будущем, возможно, и с самолётов! Тогда эти войска будут называться воздушно-десантными!
– С самолётов? Это что-то вроде ваших планеров, Александр Михайлович? – горячо спрашивает Ренненкампф. Мне докладывали, что поиском польских инсургентов по лесам занимаются поставленные личным радением Рукавишникова планеры с пилотами, обученными в Стальграде, и занимаются весьма плодотворно, ведь мятежники не имеют никакого представления о маскировке. Паша очень доволен авиаразведкой, постоянно увеличивает численность команды пилотов и количество планеров.
– Именно, что-то вроде, Павел Павлович! – снова улыбается Рукавишников. – Думаю, что через несколько месяцев смогу удивить всех нашей новинкой, не имеющей с используемыми сейчас планерами с дельтовидным полотняным крылом ничего общего, кроме самого принципа полёта по воздуху!
Гейден, который тоже использует воздушную разведку, благодушно кивает. Может быть, я слишком строг к нашему «дорогому светлейшему графу» – всё-таки полезный он человек, хоть и выскочка?
Тут же, как из рога изобилия, со стороны присутствующих генералов посыпались предложения по штатному расписанию войск быстрого реагирования. Здесь собрались самые опытные и талантливые военные профессионалы, поэтому разговор идёт серьёзный – принц Георг начинает записывать все их замечания.
Мы расходимся уже за полночь. Наспорились и наорались до хрипоты, раз пятнадцать поклялись друг другу в вечной дружбе и братской взаимопомощи и наобещали по семь бочек арестантов каждый. Пока ясно только одно: в Российской Империи образовалась новая тайная организация. Что-то вроде добровольного сообщества высших чиновников, старающихся помочь государю-императору. На прощанье граф Гейден замечает:
– Жаль, светлой памяти Михаил Николаевич Муравьёв[12] до сего дня не дожил. Порадовался бы старик, что наконец-то на троне такой император, о коем он мечтал…
Волкобой, усмехнувшись, тотчас же предлагает назвать наше «общество» Муравьёвским. Посмеялись все[13]. Внезапно Рукавишников неторопливо говорит:
– Надобно рыцарским орденом нас поименовать! Орденом Николая Чудотворца!..
Эта мысль настолько совпадает с общим настроением, что я, например, просто не могу понять: почему это не пришло в голову мне?! Ведь и впрямь: такого чудотворца, как наш государь ещё поискать надо!..
Глава 7. ВЫСОЧАЙШИЙ МАНИФЕСТ
БОЖИЕЙ МИЛОСТЬЮ,
МЫ, НИКОЛАЙ ВТОРЫЙ,
ИМПЕРАТОР И САМОДЕРЖЕЦ ВСЕРОССИЙСКИЙ,
Царь Польский, Великий Князь Финляндский
и прочая, прочая, прочая
Объявляем всем НАШИМ верным подданным:
Божиим провидением и священным законом престолонаследия будучи призваны на прародительский всероссийский престол, в соответствие сему призванию МЫ положили в сердце своём обет обнимать НАШЕЮ Царскою любовию и попечением всех НАШИХ верноподданных всякого звания и состояния, от благородно владеющего мечом на защиту Отечества до скромно работающего ремесленным орудием, от проходящего высшую службу государственную до проводящего на поле борозду сохою или плугом.
Вникая в положение званий и состояний в составе государства, мы усмотрели, что землепашцы и земледельцы, кои трудом своим кормят Народ НАШ и подкрепляют Державу НАШУ, стенают под бременем непосильных тягот, не видя никакого просвета. При уменьшении простоты нравов, при умножении разнообразия отношений, при уменьшении непосредственных отеческих отношений помещиков к крестьянам, а Государства НАШЕГО ко всем ним, при впадении иногда помещичьих прав в руки людей, ищущих только собственной выгоды, добрые отношения ослабевали и открывался путь к произволу, отяготительному для земледельцев и землевладельцев: в равной степени как для простых мирян, так и для помещиков, и неблагоприятному для их благосостояния, чему в них отвечает неподвижность к улучшениям в собственном быте.
13
Волкобой намекает на то, что не менее пятерых представителей рода Муравьёвых были декабристами, причём один из них – Сергей Иванович Муравьёв-Апостол (1796–1826) был казнен. Вместе с другими руководителями восстания.