6. ДОБРЫНЯ И ЗМЕЯ
Как во славном городе во Киеве,
Да у ласкова-то князя у Владимера
Заводилось пированьицё, почесен пир
Ай на всих князей, на бо́яр жа,
5 А на русских-то могучих на бога́тырей.
А как красно солнышко идёт на е́сени,
А почесен-от пир идёт наве́сели.
А как вси-то при пиру, вси пьют, едят да ве́селы,
А как вси-то на честном, вси хвастают.
10 Как Владимер-от князь ходит по горници,
С ножки на ножку переступыват,
А он белыми руками всё розмахиват,
Золотыма-ти перстнями принашшалкиват,
А русыма-ти кудрями принатряхиват,
15 А как сам он говорит да таковы слова:
— Уж вы гой еси, мои князья, вы бо́яра!
Уж вы русские мои сильни бога́тыри!
Ишше хто жа из вас съездит на Пучай-реку
За свежо́й-то водой ключе́вою,
20 А как мне, князю, с княгиною умытисе, помолодитесе?
Как большой-от князь хоронитьсе за среднёго,
А как средней-от хоронитьсе за ме́ньшого,
Как от меньшого, от бо́льшого ответу нет.
Говорил-то князь Владимер во второй након,
25 Говорил-то князь Владимер во трете́й након;
Как от большого, от ме́ньшого ответу нет.
Как из-за того стола, стола окольнёго,
Из-за той-то скатерки из-за браныя,
Да из-за́ той есвы всё саха́рныя
30 Говорил тут дородней доброй молодец,
А как мо́лодый Добрыня всё Никитич млад:
— Уж ты гой еси, ты красно солнышко, Владимер-князь!
Уж я съежжу тебе на Пучай-реку,
Привезу-ту я тебе свежо́й воды ключе́вою,
35 Как тебе, князю, с княгиной умытисе, помолодитесе.
Говорил-то Владимер-князь да таковы речи:
— Уж ты гой еси, Олёшенька Попович!
Ты бери-ко всё чернил, бумаг,
Ты пиши-тко с Добрынёй записи великие,
40 Во хмелинушке Добрыне захлыснулосе, —
Чтобы за́утра Добрыня не попетилсе. —
А тому Олёшенька не вослышилсе;
Уж как брал чернил, бумаг, писал он по́писи великие
Промежду собой с Добрынюшкой Микитичем;
45 Пописали они пописи великие;
А как стал-то Добрыня на резвы́ ноги,
А как брал-то Добрыня со спички пухову́ шляпу,
Надевал-то Добрыня на буйну́ главу,
А нахмурил чёрну шляпу на ясны́ очи,
50 А пошел-то Добрыня ко свому да широку́ двору,
А повесил буйну голову с могучих плеч,
А потупил очи в матушку-сыру землю.
А идёт-то Добрыня к своему-то широку двору,
Он идет-то, всё шатаитьсе.
55 Увидала Добрыня молода жона,
А как та жа Настасья дочь Никуличня;
А побежала к своей матушке,
К Добрыниной да к ро́дной маменьке,
Да сказала она своей маменьке:
60 — Уж ты гой еси, Добрынина родна матушка!
Как идёт-то у нас Добрыня с чесна́ пира,
А идёт-то он да всё шатаитьсе,
А повесил-то буйну голову ниже своих могучих плеч.
А стречала Добрыню молода жона,
65 А как та жа Настасья дочь Никуличня,
А стречала его да родна матушка,
А как та жа вдова Омельфа Тимофеёвна;
А стречели его середи ёго да широка́ двора,
А как брали его да за белы́ руки,
70 Говорила ёму родна матушка да таковы речи:
— А как што же идёшь, моё-то чадо милоё, моё любимое,
Не по-старому идёшь, да не по-прежнему:
Повесил буйну голову с могучих плеч,
А потупил очи в матушку-сыру землю́?
75 Што тебе на пиру было не по разуму:
Или князь-от тебя местом о́бсадил,
Или винной чарой тебя обнесли,
А питья, есвы тебе разве не по́ души?
Эли глупой над тобой не насмехалсе жа,
80 Што над твоей жа молодой жоной,
Эли, муть, над ро́дной твоей матушкой?
— Уж ты гой еси, моя родна матушка,
Как Омельфа ты, сударь, да Тимофеёвна!
Меня местом князь он всё не о́бсадил,
85 А да винной чарой меня всё не о́бнесли,
А нехто надо мной не насмехалса жа,
Не тобою, родной матушкой,
Не моей да молодой жоной.
Самому мне доброму молодцу во хмелю-ту захыснулосе,
90 А как съездить мне-ка князю на Пучай-реку́
За свежо́й водой да всё ключе́вою,
Привезти князю воды ключёвыя,
Што умытисе князю со княгинёю,
А умытисе, помолодитисе.
95 Говорит-то ёму ро́дна ёго матушка,
Молода вдова Омельфа Тимофеёвна:
— А как жил твой батюшко шестьдесят годов,