Добрыня Никитич и Алеша Попович

А Тугарина-от да на один душок;
А Тугарин-от на один дух выпиват.
Подносили-то Тугарину белу лебедь-то,
Подносили Олёшеньке другу белу лебедь:
45 А Тугарин-от он селком ее глотат,
Только косточки-суставчики выплёиват,
А Олёшенька да потихоньку (помаленьку) ест,
Да половину-то да слуге дает,
Половину-то он да слуге своему дает.
50 Как Олёша спроговорит слуге своему:
«Ты слуга, ты мой слуга, да слуга паревок!
Ты не быдь, не быдь слуга Тугарина Змеевича,
Еще будь ты, будь Олёшеньки Поповича.
Еще спомнишь ли, Екимша,
55 Еще спомнишь ли, Екимша, вспомятуешь ли,
Как у нашего у света у ба́тишка,
У Левонтья попа да у Ростовского,
Была у него собачища жадная,
Еще жадная собака обжо́рчитая;
60 По подлавицам собака каталася (валялася),
Лебедино костьё грызла, подавилася;
Оттого этой собаке смерть случилася,
Ещё завтра-те по утру Тугарину то же будёт!
Еще вспомнишь ли, Екимша, вспомятуёшь ли?
Как у нашего у света у бати́шка,
65 У Левонтия попа да у Ростовского,
Была у него корова-то жадная;
Как помои-те хлебала, охлебалася,
Лебедино костьё грызла, подавилася;
Оттого этой корове смерть случилася.
70 Еще завтра-то по утру Тугарину то же будёт!»
А Тугарину-то показалося за досадочку;
Он стрелял его да он булатным ножом.
Этот тот его Екимша подхватлив был,
Этот тот его булатный ножик на полетах подхватал,
75 На полетах те хватал.
Еще тот-то Олёша спроговорит:
«Не хочу я его белу душечку губить,
Не хочу я его да кровь горячую пролить,
Не хочу я да белы столики марать.
80 Выезжай ты, Ту́гарин, на войну завтре́,
Выезжай ты, Ту́гарин, в чисто поле,
То твоя-то головушка на плаху пойдёт!»
А не хто за Волёшу не ручаётся:
Один солнышко-то Владимир-от ручаётся,
85 А за Тугарина да весь город ручаётся.
Выезжает Тугарин на чисто поле.
«Посмотри-ка, слуга, выехал ли Тугарин на чисто поле?»
Еще выскочит слуга да посмотреть ёво;
Еще выяхал да Тугарин на чисто поле;
90 Круг Тугарина змеи огненные,
Змеи огненные да оплетаются.
Он шел-то Олёша во божью церковь,
Богу молится:
«Еще бог ты бог, да бог спаситель мой!
95 Принеси ты тучу грозную,
Еще вымочи да у Тугарина,
Еще вымочи у Тугарина гумажны крылья!»
А пришла-то туча, туча грозная,
Еще вымочила у Тугарина гумажны крылья:
100 Еще пал-то Тугарин на сыру землю.
Поехал-то Олёша Тугарину,
Приехал-да Олёша Тугарину-те:
«Еще хочёшь ты, Олёша, тебя дымом задушу?
Еще хочёшь ты, Олёша, так искрами засыплю?
105 Еще хочёшь ты, Олёша, огнём-пламенем спалю?
Еще хочёшь ты, Олёша, живьем тебя сглочу?
Еще хочешь ты, Олёша, головнями застрелю?»
Из дыры-те головни выскакивают.
— На что ты, Тугарин, за собой силу ведёшь?
110 Я один да один, как да пёрстичёк,
Ты, Тугарин, да за собой силу ведешь! —
Он поворачивал коня да коня на́круто.
Этот тот-то Олёша подвертлив был,
Подвертывался да под конину гриву,
115 Отсекал он своей да саблей вострой,
Отсекал он своей да саблей востренькой
(Голову Тугарину Змеевичу).
Как Тугарин-от упал, да земля на трое раскололася,
Как Тугарину голову на востро́ копье соткнул,
Своего-то коня да поводу́ повел,
120 На Тугариновом-те коне он поехал-да,
На Тугариновом-те коне поехал он,
Своего-то коня да поводу́ ведет.
Этово солнышка Владимира жена-то его да спроговорит:
«Еще знать-то добра молодца по поездочке,
125 Еще знать-то Тугарина по поездочке да по походочке:
А Тугарин-от едет, Олёшину-то голову
На востро́м копье везёт».
(Слуга): — Ты не ври, ты не ври да не вобманывай!
Как Олеша-то едет на Тугариновом коне,
130 Своего-то коня да поводу́ ведет,
Как Тугаринову-то голову на востром копье (везет).
Приезжает Олёша солнышку Владимиру,
Он бросает эту голову стекольчато вокно:
«Ты возьми ты, солнышко Владимирова жена,
135 Ты возьми, возьми Олёшину голову,
Тугарин-от привез тебе!»
Еще тот-то солнышко Владимир спроговорит:
— Еще первуё место́ — переднё место,
А друго-то тебе место подле меня,
140 Еще третье-то место куда сам хочешь! —
(Алеша): «Как был бы ты да не мой бы дя́дюка,
Я бы назвал тебя я бы прямо сводничком,
Как бы не тетушка была бы, назвал курвой б...ю!»