Вдруг крики и топот стихли. Я поднял голову.
Добрыня стоял напротив Змея, и лицо у него было... радостное? А потом он и вовсе раскинул руки и крикнул:
– Горыныч! Дружище!
И... обнял Змея! Горыныч, вместо того чтобы переломать Добрыне кости, с нежностью ответил на объятия:
– Добрыня! Сколько лет?!
Верблюд зашевелился рядом со мной и пошёл из кустов. Горыныч, увидев его, испуганно спрятался за богатыря.
– Кто это? – спросила левая голова.
– Да это со мною – ученик мой, – не глядя, ответил Добрыня.
– Добрыня, чему его можно научить? – удивилась правая голова.
– Это самый уродливый конь, которого я когда-либо видел, – подтвердила средняя.
Тут Добрыня обернулся.
– А, так это же верблюд! Ты что, Горыныч, верблюда никогда не видал? Быстр, вынослив, и кормить совсем не надо! Ученик мой раздобыл. – Добрыня поманил меня. – Эй, гонец, иди сюда. Ну иди, не бойся.
А я и не боялся, просто стрелы немного рассыпались, вот я и ползал – поднимал их с земли. А Добрыня тем временем снова обнял Змея:
– Знакомься, Елисей. Друг это мой старинный.
Друг. Чего-чего?
Глава 10
Я не верил своим глазам. С колыбели все знают, что Змей Горыныч – это страшный-страшный... змей. Что он кровожаден и беспощаден. Что он таскает красивых девушек, а храбрые витязи ездят драться с ним. Что обычно они отсекают Горынычу три головы, а потом... потом... Я снова посмотрел, как Добрыня ласково разговаривает со Змеем. Выходит, всё не так. Передо мной был Змей Горыныч. Страшный и ужасный. С тремя головами. И головы эти с добродушными улыбками смотрели на меня и вовсе не пытались съесть.
Я взял верблюда за уздечку и подвёл к Горынычу. А он был ничего такой, симпатичный. И никакой не супостат.
– Ну что, в дом позовёшь али так и будем здесь стоять? – добродушно спросил Добрыня.
– Ох, да что ж это мы! – засуетилась средняя голова. – Проходите, гости дорогие!
Я бы сам не пошёл ни за что, мне как-то на улице спокойней. Но Добрыня легко отозвался на приглашение. Ладно. Я двинулся следом. Вдруг увидел, что между деревьями установлены всякие ловушки – колья на верёвках, брёвна, подвешенные на ветках, петли, ямины. Даже Добрыня удивился.
– Слушай, Горыныч, – спросил он, – а чего это ты здесь наставил?
Горыныч обернулся на пороге пещеры.
– А, это местные, – буднично бросила через плечо правая голова, а левая добавила:
– Нас ловят.
Мы зашли в пещеру. Добрыня снял шлем, по-хозяйски огляделся, словно уже не раз был тут. А мне- то в диковинку. Я от удивления мог только хлопать глазами.
Пещера, я вам скажу... Вот не так я представлял её. Даже не могу сказать как. Как-то. Ну, стены голые, летучие мыши, капает с потолка вода. А тут всё как в доме: стол, лавки, деревянные полочки, на них подставочки с крашеными яйцами. Горыныч хозяйственный оказался. Быстро собрал на стол – выставил плошки, миски, наполнил едой горшки, вскипятил чайник. Вот это, я понимаю, приём. Как будто ждал нас. Я сразу почувствовал, что голоден, подсел к столу и стал уплетать варёную картошку. Ух и хороша картошечка?
Добрыня тоже ел, но краем глаза посматривал на Горыныча.
– Слыхал? – сказал богатырь как бы между прочим. – Племянница у князя пропала.
– Да ты что?! – повернулся к нам Горыныч от плиты. – И тебя послали её искать?
– Гм... да... – протянул богатырь. – Почти.
Вот не умеет врать Добрыня. Надо будет его этому поучить. Как у меня лихо вышло придумать про тёмные силы, чтобы выманить его из дома.
Добрыня сжал кулак и стукнул по столу.
– Нам бы только узнать, кто Забаву украл! Уж я тому...
– Я вообще не знаю, что мы с ним сделаем! – поддакнул я. – Правда, Добрыня? – И тоже ударил кулаком по столу. Попал по плошке. Больно. Ещё и картошка рассыпалась.
Горыныч вздрогнул, головы его переглянулись, поджали ушки. Тоже, видать, переживает за Забаву. За неё не переживать нельзя. Она очень хорошая.
– А что, – осторожно спросила левая голова, – есть подозрение?
– Эх, Горыныч, в том то и дело, что есть!
С этими словами Добрыня выложил на стол перстень. Я глянул – в самый раз на палец Змею. А Горыныч ещё так склонился к кольцу, словно первый раз видит.
– Это не наше, – быстро произнесла правая голова и отпрянула.
– В том смысле, что мы его... – начала средняя голова и замялась.
– ...потеряли! – перебила всех левая голова и кивнула. – Да-да, и было это очень давно.
Как-то быстро они перебивали друг друга. И суетились много... Не поверил я им. А вот богатырь поверил, только развёл руками: