Яга пообижалась ещё немного. Но делать нечего, долг надо отрабатывать. Поискала в своих снадобьях, выдала Колывану ромашку, приказала:
– Рви лепестки. Выпадет «любовь», вот тебе и приворот. На всю жизнь. До гроба.
Колыван кивнул и протянул руку к лепесткам. Яга ударила его по пальцам:
– Вначале посчитай, а уж потом лепестки дёргай! Ежели хочешь, чтобы любовь выпала, всё ж подстроить надо.
Колыван поднял толстый палец.
– Раз, – начал считать он.
– Ах вы! – забилась в углу Забава.
Она смогла освободить руку, сдёрнула со стенки сковороду и, замахнувшись, ударила Колывана по лицу. Ромашка припечаталась к его толстой щеке.
– Вот тебе – раз! – крикнула она.
– Да что ж такое! – охнул Колыван.
Опять его били. И кто? Его же невеста. Нет, не так он себе представлял семейную жизнь. Где покой? Где смирная жена? Почему так сложно?
– Вот тебе... – замахнулась Забава ещё раз.
В окно постучали. Все замерли – Колыван с Ягой испуганно, а Забава радостно. Она потрясла сковородой.
– Ага, пришёл-таки Елисей за мной! Ну всё! Елисей! – закричала она в окно. – Здесь я, зд...
Не договорила. Колыван кинулся и зажал ей рот широкой ладонью.
– Избушка! – зашептала Яга. – Ну-ка, подпол открывай!
В полу тут же распахнулся люк. Колыван легко приподнял Забаву и столкнул в подпол, следом полетела сковородка. Люк захлопнулся. Для верности Колыван наступил сверху. Не вырвется Забава.
Баба-яга тем временем приоткрыла окошко. В него влетел голубь.
– Ой, так это почту принесли! – обрадовалась Яга.
Она уже протянула руку к свитку в лапках птицы, но Колыван грубо оттолкнул её.
– Куда хватаешь? – возмутился купец. – Не видишь, печать княжеская на письме?
– Ой, да пожалуйста! Больно надо, – пробормотала Яга, отворачиваясь, а сама вся изогнулась, чтобы увидеть, что там в письме написано.
Колыван пробежал глазами по строчкам и безвольно протянул послание Яге.
– Вот так новость, – пробормотал он, хватаясь за голову.
– «...я не виноват. Целую. Князь», – прочитала последние слова письма Яга. – Ох! Что ж делать?
Посмотрела по сторонам. Другого выхода не было.
– Нужно Забаву отпускать, – решила она.
– Ага, счас! – Колыван отобрал письмо, разгладил его на широкой ладони. – Да за неё почти сорок тыщ плачено!
Услышав о такой сумме, Яга потеряла дар речи. Колыван глянул на ведьму и вдруг хитро улыбнулся.
– Сумеешь богатыря со свету извести – весь долг прощу! – прошептал он.
Яга кивнула. Глянула в окно. Занималась заря, скоро встанет солнце. Времени оставалось в обрез...
Глава 13
Вставшее солнце застало Горыныча в деревне Колывана. Это он нам потом рассказывал. Самого хозяина дома не было. Куда делся? Да на Кудыкины Горы поехал. Так сказал слуга, подметавший осколки после тяжёлого разговора Забавы с купцом.
Надо было торопиться. Но так сразу Змей не собрался в путь. Верблюд подвёл. С нами он есть хотел, а теперь пить. Горыныч потерял ценное время, бегая туда-сюда с ведром – к колодцу с пустым, к верблюду с полным. А верблюд, прямо как осёл, всё делает медленно. Ест степенно, пьёт степенно, шагает тоже степенно. Это если его не напугать как следует.
– Эх, не успеем! – посетовала левая голова, а правая передразнила:
– Чудо-конь, кормить не нужно!
И сплюнула в сердцах.
– Верблюд, а пьёт как лошадь! – заметила левая.
Но тут не выдержала средняя голова. Чего они ругают его? Он не виноват.
– А про воду разговора не было, – напомнила она.
– Да цыц ты! Надоел уже! – гаркнули крайние головы хором.
Солнце поднималось всё выше.
Глава 14
Это самое солнце разбудило Добрыню. Он вышел из пещеры и сразу увидел меня. Далеко-то я уйти не смог. До первой ловушки. Ногой наступил в петлю, меня и вздёрнуло за эту ногу вверх к ветке.
– Ой, Добрыня! – обрадовался я. – Я тебя будил, будил, а потом подумал...
Я очень старался принять такой вид, ну, словно ничего не произошло. Подумаешь, я на дереве вишу вниз головой. Как будто повисеть нельзя. Может, я так воспитываю силу воли? Слышал, что некоторые вообще спят на гвоздях. А я вот так. Но посмотрел я на Добрыню и понял – не поверит.
– Эх, Елисей, каждое утро одно и то же! – горестно покачал головой богатырь, разглядывая хитроумное приспособление, что держало меня. – Глаза открываю – тебя либо нет, либо ты в опасности. Что ты вечно лезешь куда-то?
Тут очень некстати у меня из-за пазухи выпало расписное яйцо с портретом Забавы. Добрыня поднял, отдал мне и посмотрел так... так... я даже не знаю, как это описать. Мне стало обидно. Я-то тут при чём? Это же всё его закадычный друг, который совсем и не вдруг.