Глава 2
Пока мы с Добрыней собирались совершать великие подвиги, князь задумал-таки мою Забаву замуж выдать. Это мне уже потом Забава рассказала. На следующее утро, как я уехал, к ней в светлицу пришёл дядя-князь. И не с пустыми руками. Принёс он с собой шкатулку.
– Забава! Забавушка, – ласково постучал он в дверь.
– Здравствуй, дядюшка, – открыла ему Забава, обняла, поцеловала в щёку. Всё-таки она его очень любила. Как-никак, единственный родственник на всём белом свете.
Князь прошёл по горнице, огляделся и вдруг произнёс:
– Забава, я вот здесь подумал... Замуж тебе пора.
– За кого? – вскинулась Забава.
У неё-то жених уже был. Она даже поначалу подумала, что князь про меня скажет. Но он завёл разговор о другом.
– Да мало ли женихов пригожих, – ответил князь. – Вот, погляди.
Тут-то князь свою шкатулку и открыл. А в ней – деревянные яйца, расписанные разными лицами. И всё женихи.
– Ну вот, чем не жених? – Князь достал первое яйцо и повернул портретом к Забаве. – Ух! Красавец! Весь костюм золотом вышит.
Забава с удивлением посмотрела на портрет. Жених на нём был совсем не красавец, а золота не было вовсе.
– Да где же, где же красавец-то? – воскликнула она. – Он же кривой!
– Ну где кривой? Где кривой-то? – возмутился князь и отобрал у племянницы яйцо. – К тому же ежели вот так смотреть... – Он повернул портрет боком. – То ничего не кривой. А совсем даже наоборот.
Забава недовольно насупила брови. Князь покосился и отложил яйцо.
– А вот посмотри, какой важный, – достал он портрет следующего претендента. – Сразу видать – чужестранец.
Тут Забава не выдержала. Она развернула шкатулку к себе, стала по одному вытаскивать «женихов» и показывать дяде:
– Этот тощий, этот толстый, у этого глаза глупые. Про этого и говорить нечего. – В шкатулке осталось последнее яйцо. Забава мазнула по нему взглядом и недовольно произнесла. – А этот вообще старый! И нос у него картошкой!
Забава осеклась, потому что с картинки на неё смотрел сам князь.
– Ой! – смутилась она и опустила глаза. – Прости, дядя...
– Ничего, ничего, – пробормотал князь, пряча яйцо со своим портретом в карман. Потом посмотрел на шкатулку с женихами и решительно пододвинул её к Забаве. – Давай, выбирай. Да не затягивай! – добавил он грозно. – Вот тебе моё родительское слово! Всё!
И вышел из комнаты. Забава собралась плакать, потому что выбирать ей было некого. Она уже всё выбрала. Меня. Заплакать не успела. Дверь приоткрылась. Заглянул князь.
– И, кстати, я на той картинке просто плохо получился, – произнёс он вкрадчиво и скрылся.
На том и расстались.
Глава 3
Мы же с Добрыней в это время подъезжали к месту нашего будущего подвига. Смеркалось, пламенел закат.
– Вон там заночуем, – Добрыня указал на опушку леса. – А утром крепость брать будем.
– Крепость брать? Ух ты! – только и смог выдохнуть я.
Самую настоящую крепость! После этого Забава точно убежит со мной. А то, может, и замуж согласится пойти. Я ж после крепости точно героем стану.
– Слушай, Добрыня, я вот что подумал, – осторожно начал я.
Добрыня остановил коня.
– Так, гонец, – нахмурился он.
Ну и голос у него в этот момент был! Суровый. Вот что значит богатырь! Неужели и я таким стану? Конечно стану. Потренируюсь только.
– Елисей, – осторожно напомнил я.
– Да без разницы, – отмахнулся богатырь. – Значит, так. – Он тронул коня. Я старался не отставать. – Раз уж навязали тебя на мою голову, запомни пару правил. Делать то, что я велю, – раз и молчать при этом – два. Я понятно объясняю? – И посмотрел сурово.
Я немного загрустил. Как это молчать? Но спорить не стал.
– Понятно, – пробормотал. – Только, знаешь, Добрыня, мне бы это... Ну, в общем, одна девица считает, что я не смогу стать героем.
– А ты, значит, сможешь? – усмехнулся богатырь, строгость с него как рукой сняло.
Я расхрабрился, говорю:
– Ну, да. Ты покажешь мне пару ваших богатырских приёмов, а слова героические я уже знаю. Вот смотри. – У меня как раз была подготовлена речь. Я достал из-за пазухи бумагу и стал читать: – «Не бывать тебе, враг, на Руси-матушке! Не жечь, не палить городов русских!»
Добрыня молчал, видать, нравился ему мой текст.
– Или вот ещё, – заторопился я, – «Не хвались, супостат, своей силой тёмною, а не то...»
Тут конь мой споткнулся, и я чуть не упал.
– Ты что, больной? – неожиданно спросил Добрыня.
– Почему? – растерянно отозвался я, садясь ровнее в седле. – Я и имя себе богатырское придумал – Елисей Силович.