– Добрыня, – прошептал Бекет и в тоске опустился на землю. Знал он этого богатыря. Встречались, и не раз.
Ханские воины стали строить баррикады, закладывать ворота брёвнами, катить бочки.
– Эй, дозорные, позасыпали, что ли? – крикнул Добрыня из-за ворот.
Ответом ему была тишина.
– Открывайте!
Все притаились – ни движения.
– Никогда не открывают, – посетовал Добрыня и три раза постучал своим могучим копьём в ворота. Ворота развалились. И сразу же из-за частокола полетели тучи стрел. Добрыня укрылся от них щитом. Басурмане придвинулись, выставив мечи и кинжалы.
– Ладно, коли по-хорошему не желают, – произнёс Добрыня, сбросил стрелы со щита, выставил копьё и послал коня вперёд. Когда богатырь уже был около разбитых ворот, он уперся копьём о землю, выскочил из седла, перепрыгнул первые ряды противников и оказался в самой гуще врагов.
Что здесь началось! Я хоть сидел в шатре, всё видел в щёлочку. Удары сыпались направо и налево, ломались копья, хрустели вражеские продавленные доспехи. Одни напирали, другие наскакивали, третьи напрыгивали. Но Добрыня побеждал всех. Десять, двадцать, тридцать – на одного. Собрал он тогда их в кучу и забросил далеко-далеко. Отряхнул руки и к Бекету пошёл. У хана от удивления открылся рот. Как так? Опять один богатырь всех его бойцов раскидал.
– Здравствуй, Добрыня Никитич! – залебезил хан. – А мне говорят, стучит кто-то! Тук-тук! А это ты...
А это он, мой учитель и большой друг! Добрыня Никитич! Ох, и хорош он был в лучах солнца и славы! Ему только не хватало слов богатырских. Типа моих. Но и без них. он был что надо!
Воины хана быстренько собрали дань и погрузили на телегу – золото, парча, меха, ковры, кувшины изящной чеканки. Богато.
– Ты не серчай, Добрыня Никитич, – суетился вокруг богатыря Бекет. Рядом с Добрыней он казался совсем маленьким: тонкие усики и бородка, шапка на лысом затылке, халат, туфли с загнутыми носками. – Ну сам посуди: видано ли дело, чтобы ханы дань князьям русским платили? Надо мною уже все соседи смеются.
Добрыня сел на коня. Тут я немного забеспокоился. Потому что я всё ещё сидел связанным в шатре, а Добрыня собирался уезжать. Как бы он про меня не забыл. Неловко тогда получится. Меня ж Забава ждёт.
– Да, вот ещё, – перебил бормотание хана Добрыня.
– Что, Добрынюшка? – Лицо у хана вытянулось. Он испугался, что богатырь ещё чего потребует. И он потребовал.
– Гонца я потерял, – медленно заговорил Добрыня. – Не у тебя он, часом, затерялся? Молоденькой такой... Елисеем звать.
Бекет замотал головой. Сердце моё провалилось в пятки. Не может быть! А ну как поверит?
– Я понятно объясняю? – добавил Добрыня, чуть склоняясь с седла к хану.
Бекет тут же забегал, на лице его появилась жалкая улыбка.
– А-а-а! Так то твой гонец был? – быстро заговорил он. – Слушай, что сразу не сказал? Думали – шпион какой! Отвечай, говорю, сын шайтана, кто послал тебя? Молчит, ничего не говорит. Сказал бы сразу, мол, гонец я Добрыни Никитича, гостем бы дорогим сразу стал!
И замолчал, встретившись с суровым взглядом богатыря. Разговаривать с ним Добрыня не собирался. Хан повернулся к своим воинам и щелкнул пальцем. Те кинулись в шатёр и вынесли меня. Сам-то я идти не мог – был связан по рукам и ногам. Ещё и всё тело болело, потому что добровольно я им в плен не дался, сопротивлялся как мог.
Увидел меня Добрыня, и взгляд его подобрел. Обрадовался. А я-то как обрадовался, вновь встретив боевого товарища. Добрыня как увидел, что я всё ещё связан, потемнел лицом. Хан испугался, велел развязать меня и подвести к Добрыне. И коня вернули. Боятся они меня. Это правильно! Богатырей враги завсегда должны бояться!
И поехали мы домой.
– Пока! Счастливой дороги! – махал нам вслед хан.
Можно было и не говорить этих слов – и так понятно, что дорога наша будет счастливая. Потом про наши подвиги былины сложат. И возращение как-нибудь так опишут: «Одержав победу славную да выполнив порученье княжеское, направились витязи русские ко стольному Киев-граду...»
Мы уезжали, а за спиной ещё долго слышались причитания хана. Я даже мельком оглянулся, чтобы посмотреть. Бекет стоял на коленях, стащив с макушки шапку, и дёргал себя за длинные тонкие усы.
– Ай, беда! – стонал он. – Чем же я с Колываном рассчитываться буду?
Глава 6
До Киева мы добрались благополучно. В один день доскакали. Я остался присматривать за тем, как богатую дань грузят в княжеские подвалы. Хотел поначалу за Добрыней во дворец проникнуть – я не кто-нибудь, не простой гонец теперь, а самый что ни на есть ученик великого богатыря, – но подумал, что успеется, а выслужиться перед богатырём никогда не лишнее.