Добрыня, конечно, пошёл сначала в раздевалку, разоблачился там, снял шлем, поставил копьё. Я знаю, у каждого воина там свой шкафчик есть для переодевания.
А потом представлять всё это стало некогда, потому что услышал я из распахнутого окна рыдания. Пока никто не видит, я по стене забрался на второй этаж, чтобы увидеть, кто там плачет. Окно вело в тронный зал. А в зале народу – видимо-невидимо. Бояре в высоких шапках качают головами, тяжело вздыхают. Князь сидит на троне, вытирает платком глаза. А по залу словно ураган пронёсся или дракон какой заглянул – по стенам трещины, дверь на одной петле. Как раз в эту дверь и зашёл Добрыня.
– Доброго дня тебе, князь Киевский! – сказал он с поклоном. – И вы здравствуйте, люд придворный! – повернулся богатырь к боярам.
– Здравствуй, здравствуй, друг дорогой мой! – заспешил к нему князь.
Я удивился. Видимое ли дело! Сам князь с кресла своего встал. Что же у него там такого случилось-то?
– Горе-то какое! – запричитал князь, падая на грудь Добрыни. – Украли Забаву Путятишну мою.
Я чуть с карниза не сорвался. Что? Мою Забаву? Да кто посмел!
А князь вдруг перестал рыдать, быстро глянул на Добрыню и тихо спросил:
– Дань забрал?
– Порядок... – кивнул Добрыня. Вид у него был растерянный.
Князь подошёл к карте на стене и карандашом отметил новую границу вокруг ханства Бекета. А у самого из глаз опять полились слёзы.
– Ой, и унесла же гадина проклятущая племянницу дорогую!
Я уже готов был в окно влезть, чтобы самому всё узнать. Это же моя Забава пропала!
– Ну-ну, полно, княже, – заговорил Добрыня. – Какая такая гадина?
– Змей Горыныч, лиходей проклятущий! – всхлипнул князь.
Добрыня изменился лицом.
– Погоди, погоди, князь, – развёл он руками. – Как так – Горыныч? Да ты с чего же это взял?
Князь словно ждал этого вопроса. Сразу же полез в карман и вытащил оттуда огромное кольцо.
– А вот! Вот с чего! – показал он находку. – Вот оно, кольцо-то супостатово. Погибнет она в лапах его когтистых, зубах его бессовестных!
Князь опять зарыдал. Добрыня неуверенно взял у него кольцо, покрутил в пальцах. Князь вдруг перестал плакать и выпрямился. Глаз его сверкнул.
– А кто Змея зарубит, – торжественно произнёс он, чтобы все слышали, – да Забаву, племянницу мою дорогую, вырвет из лап злодеевых, быть тому её мужем!
Что? Да как он смеет! Обещать мою Забаву какому-то там! Да я сам её спасу!
– Послушай, князь... – начал Добрыня. – Позволь-ка я сам с Горынычем разберусь.
Князь недовольно нахмурился, глянул по сторонам.
– Так, ну-ка... все вон!
Бояре поспешно вышли в дверь. Добрыня тоже собирался уйти, но князь остановил его.
– А тебя, Добрыня, я попрошу остаться.
Добрыня непонимающе посмотрел на князя. Такие события тревожные, тут каждая минута на счету. Но князь больше не плакал и не убивался. Он вдруг улыбнулся Добрыне, ласково взял его под локоть и провёл по опустевшему залу.
– Ты ведь, поди, устал совсем от службы-то ратной? – елейным голосом произнёс князь и похлопал Добрынин по руке. – Ты, мил друг, ступай, отдохни. Я тебе отпуск даю. На неделю. Съездите с женой куда-нибудь.
Добрыня остановился.
– Да как же это? – замотал он головой. – Бросим Забаву пропадать, князь?
Князь снова взял его под локоть и повел теперь уже в сторону двери.
– Ой, Добрынюшка! Ну что ты? А я разве могу людьми верными рисковать, их жизнь да здоровье врагу отдавать? Ступай, ступай, отдыхай. Да и лошадку в конюшню мою поставь. Тоже умаялась, поди.
И выставил Добрыню за порог.
Вот вы что-нибудь поняли? Я в тот момент вообще ничего не понял. Но точно знал: я спасу Забаву. К какому бы злодею в лапы она ни попала – освобожу! И будет она моей.
Глава 7
Добрыня ушёл домой, князь закрылся у себя в высоком тереме. А мне что делать? I Я-то этого так оставить не могу. Это же Забава! Её нельзя бросать в беде. И как это Добрыня мог так просто взять и уйти? Понятно же, что, кроме него, со Змеем никто не сможет справиться. Змей же большой – с царский терем. А ревёт так, что падают деревья. И огнём дышать вроде бы может. Я, конечно, и один выйду на битву. Но с богатырём будет надёжней.
Поняв это, я побежал к Добрыне. Заглянул в окно – оно как раз приоткрыто было, – богатырь сидит за столом, тешит свой богатырский аппетит. Ну как тешит, ложкой в тарелке водит. Голову опустил на руку. А взгляд грустный-грустный. Перед ним, вот как раз между плошек и чашек, лежит огромное кольцо.