В нашем театре был раздвижной ситцевый занавес и рампа, которую мы считали первой необходимостью и для которой купили несколько керосиновых ламп (сбоку стояло ведро с водой и лейка на случай пожара).
Могу себе представить теперь этот спектакль! Но мы отнеслись к нему очень серьезно и роли выучили на зубок. У Сташи был природный актерский талант — он его уже проявлял на наших детских спектаклях. И Лепорелло у него получился, по общему мнению, замечательный! Кока с усиками и эспаньолкой был очень эффектен и тоже, по общему мнению, был настоящий Дон Жуан и декламировал со страшной скороговоркой, соответственно испанскому темпераменту.
Донна Анна была точь-в-точь Лаура, но это никому не мешало. Мне — Первому гостю — надо было говорить: «Благодарим, волшебница. Ты сердце чаруешь нам», — это еще кое-как выходило, но я краснел и конфузился и уже еле мог лепетать — стесняли любовные слова: «Из наслаждений жизни одной любви музыка уступает; но и любовь — мелодия…».
Со статуей Командора произошел конфуз. Витя, осыпанный мукой и в белой простыне, терпеливо стоял на табуретке (иногда только улыбался), но когда Дон Жуан произнес: «Каким он здесь представлен исполином! Какие плечи! Что за Геркулес!..» — к нашему возмущению, в публике раздались смешки. Публика была — дядя с тетей, несколько знакомых, приехавших в гости, которые терпеливо сидели на почетном месте — на первой скамейке, и прачки, и дворники, и другие обитатели двора, занимавшие остальной «партер». «Ложи», кажется, пустовали.
Потом мы в таком же «стиле» и с таким же увлечением поставили «Скупого рыцаря», где отличался Сташа — сам рыцарь, Федя был Альбер, Кока — Герцог, я — Жид.
Этими затеями и кончился этот достопамятный август на Каменном острове — начало нового моего «этапа» в Петербурге.
Наше чтение со Сташей сосредоточивалось все больше на Жюле Верне, и мы прочитали почти все его романы — и «Путешествие на Луну», и «Гектор Сервадак», и «В стране пушных зверей» и проч. Герои Жюля Верна стали нашими кумирами. Мы со Сташей решили, что, когда вырастем, непременно поставим Жюлю Верну громадный памятник. «80 000 верст под водой» и «Таинственный остров» мы прочли по нескольку раз и настолько были увлечены образом капитана Немо, его «Наутилусом», таинственностью подводного мира и местью англичанам за порабощенную Индию, что все наши недавние игры в индейцев и даже в театр были забыты, и мы решили, что построить «Наутилус» будет теперь целью всей нашей жизни. (Конечно, сами того не подозревая, мы продолжали играть в театр для самих себя и, конечно, ни за что бы этого не признали — так мы уверовали, что все это будет непременно.)
Сташа — ему было тогда лет 10 — раз сказал мне: «Я капитан Немо», я сразу признал это и сам назвался его помощником — лейтенантом Гейдегером — это было имя «Красного морского разбойника» Фенимора Купера (меня восхищал этот загадочный и благородный герой, я хотел на него походить!).
Сейчас же мы посвятили во все нашего общего друга Сережу и дали ему имя Даккар — (по Жюлю Верну, это было настоящее имя капитана Немо), а должность его была — начальник внутренних частей «Nautili» и Главный Шпион.
Нам был еще туманен план, когда и как мы построим «Наутилус», но мы решили сразу же готовиться к постройке подводного судна и немедленно начать изучать машины и электричество. О последнем мы знали мало, но у меня была только что появившаяся свеча Яблочкова. Я, не откладывая, нарисовал подробный чертеж подводного корабля и был очень горд, что изобрел динамомашину с магнитами (вернее, подсмотрел в «Физике» Краевича, которую где-то достал Сташа). Кроме того, мы стали собирать гайки и винты.
Мы решили также по примеру капитана Немо построить корабль на необитаемом острове Табор. Остров этот, указанный в «Детях капитана Гранта», я, к моему восторгу, нашел на карте, но он оказался такой маленькой точкой, что невозможно было понять его очертания (блеснула мысль — не посмотреть ли на карту в микроскоп).
Решено было, что все должно быть окружено страшной тайной, и мы втроем, как настоящие заговорщики, поклялись и даже расписались на клятвенной бумаге кровью, выдавленной из наших больших пальцев, чтобы не выдавать никому нашего плана, а особенно девиза «М. А.», что означало: «Месть англичанам». Нас не смущало то, что Сережа по своей матери был сам англичанин и что при этом на его сестре Мери я собирался жениться. Нам очень хотелось ненавидеть англичан, но у меня как-то ничего не выходило. В доме у Сережи бывал его английский родственник с рыжей бородой Mr. Dunkan. Мы хотели ему как-нибудь нагрубить, но так и не решились. Раз я увидел долгожданный английский флажок на какой-то шхуне или яхте, бросившей якорь у Выборгской стороны, и мы с Немо задумались, как бы отомстить этому кораблю, ходили смотреть на него, но тоже ничего не придумали.