Ей также следовало бы знать, что он упрётся рогом. Может, когда-то в детстве этот тип и был спокойным и покладистым мальчиком, но после возвращения из армии он стал в лучшем случае хмурым, а зачастую не стеснялся проявлять скверный характер. Может, сейчас у него и есть причина кипятиться, но не исключено, что он всегда такой. Как бы то ни было, придётся иметь дело с таким Дэйром, каков он перед ней сию минуту.
Долю секунды, глядя ему в глаза, Энджи взвешивала варианты, разрываясь от противоречивых эмоций, но вдруг что-то внутри неё издало крохотный вздох и сдалось. Можно, конечно, продолжить потакать собственной гордости и притворяться, будто она уезжает, потому что сама того захотела, но к чему стараться корчить хорошую мину при плохой игре? Он выиграл. Пусть упивается своей победой.
Энджи стиснула зубы, пытаясь выдавить нужные слова. Чёрт, как же тяжело. Она сделала пару вздохов, с трудом обретая самообладание, и в конце концов смогла произнести:
— Тебя это никак не касается, но я только что выставила свой дом на продажу, — она говорила намеренно тихо в надежде, что если голос дрогнет, собеседник этого не заметит. — Извини уж, если моё нежелание с тобой общаться именно сейчас ранит твои чувства, но именно сейчас у меня нет желания с тобой общаться. Дошло?
Его лицо стало бесстрастным. Дэйр бросил взгляд на офис Харлана, затем снова на неё.
— Ты распродаёшь барахло?
Энджи вновь крепко сцепила зубы. Неужели нельзя было подобрать какое-нибудь другое слово? Она сделала ещё несколько глубоких вздохов, с силой выдыхая через нос, будто разъярённый бык.
— У меня нет выбора. Мой бизнес пришёл в упадок с тех пор, как ты вернулся и стал со мной конкурировать. Остаётся либо распродавать, либо обанкротиться.
Вот, вполне откровенно. Она не попыталась защитить свою гордость, но и не обвинила Дэйра в том, что тот умышленно выкинул её из бизнеса. Может, так оно и было, а может, и нет. Он, конечно, послужил одной из причин — намеренно, нет ли, — хотя куда сильнее она винила неподъёмные кредиты. Но сейчас всё это было не важно, потому что конечный результат оставался неизменным.
Он посуровел:
— И ты винишь во всем меня.
— Не вижу, чтобы кто-то ещё поблизости предлагал услуги проводника.
Дэйр вперился в неё сузившимися глазами, рот изогнулся в мрачную линию.
— Для протокола: я не переманивал ни одного твоего клиента. Если какие-то из них раньше были твоими, они пришли ко мне, а не наоборот. И чёрт меня подери, если я буду извиняться за то, что они предпочли меня.
— Что-то не припомню, чтобы я просила тебя извиниться. Да я вообще у тебя ни черта не просила. — И не собирается. Ни капельки. — Ты спрашивал, в чём дело, я ответила, так что перестань совать нос в мои дела и оставь меня в покое.
Она не выдержала и сделала шаг назад из их круга враждебности и вновь потянулась к дверце машины.
Дэйр вдруг метнулся и схватил её за плечо, удерживая на месте:
— Погоди.
Энджи застыла — сердце бросилось вскачь, словно сбежавшая лошадь, — и опустила взгляд на загорелую, сильную руку, браслетом обхватившую её плечо. Сухопарую, огрубевшую, с длинными пальцами и двухдюймовой белой отметиной на тыльной стороне кисти. Прикосновение Дэйра излучало тепло, опаляющее даже сквозь двойной слой ткани её рубашки и пальто.
— Сколько ты хочешь за свой бизнес?
С минуту она не могла поверить, что наглец действительно задал такой вопрос, потом побелела от ярости и вырвала руку из его хватки.
— Я не бизнес продаю, — рявкнула Энджи. — Я продаю свой дом, и сваливаю отсюда ко всем чертям, подальше от тебя!
Она рванула дверцу, закинула сумку в машину и забралась на сиденье. Руки чесались ударить Дэйра, пнуть ногой или толкнуть, но Энджи ограничилась тем, что громко хлопнула дверью и со всей силы ткнула ключом в замок зажигания. Двигатель завёлся и взревел. Будь у неё ручная коробка передач, она бы дёрнула сцепление, но пришлось довольствоваться втопленной в пол педалью газа и вылетом с проворотом с автостоянки, хотя было бы гораздо эффектнее, если бы парковка вместо асфальта была усыпана гравием, который полетел бы из-под колёс прямиком в этого типа.