Дверь пункта была открыта, но его мучил выбор между желанием гордо войти внутрь и поухаживать за девушкой и страстным желанием помочиться. Решив пойти на компромисс, он помочился прямо на стенку вестибюля, отложив на минуту покорение женского сердца.
Ему показалось, что она читает какой-то порно-роман. Черт побери, какая красотка! Он представил на себе ее бесстыдные губы, не сомневаясь, что это совпадает с ее желаниями.
Они поболтали минуту-другую, после чего она выделила себе доминирующую роль. «Называйте меня „мэм“», — сказала плутовка и, намекнув, что не прочь поиграть в прятки, отпрянула от него с горящими от вожделения гляделками.
Тогда он приблизился, чтобы прикоснуться к ней, чтобы положить ее руку на свой готовый к бою штык... И тут случилось нечто странное.
Наверное, он просто споткнулся...
Ногучи свободной рукой перехватила руку пилота над локтем и зацепила стопой его ногу. Она резко повернулась с одновременным рывком вверх, и пилот рухнул на пол. Девушка отпрыгнула назад и встала в боевую стойку: левая нога впереди, кулаки наготове. Все произошло так быстро, что она не успела осознать случившегося.
Пьяный громко простонал, он не поднимался, и Ногучи чуть успокоилась, но держалась на расстоянии. В комнату вошел темноволосый парень в очках.
— Скотт? — Он опустил глаза и бросился к упавшему. — Господи, что случилось? — Он уставился на сохраняющую боевую стойку Ногучи и, казалось, все понял.
— Вы следующий? — Адреналин все еще бурлил у нее в крови.
Приятель пьяного стоял перед ней, подняв руки.
— Нет-нет, я просто пришел сообщить вам, что корабль загружен и мы готовы к первому челночному рейсу сразу по получении от инспекторов «сертификата здоровья» на ринт. — Он высказал все это скороговоркой и, спохватившись, смолк.
Ногучи кивнула.
— Инспекторам не помешает заняться этим пилотом тоже! — Она опустила глаза на Коновера и нахмурилась. — Особенно его мыслительными способностями.
— Я Том Стрэндберг, мэм. Мне жаль, что мой друг повел себя недостойно: вообще-то он любитель выпить. — С этими словами парень наклонился и попытался помочь Коноверу подняться на ноги. — Том глуповато ухмыльнулся. — Завтра наступит моя очередь.
Стрэндберг с заметным усилием поднялся вместе с навалившимся на его плечо Коновером.
— Ваша очередь напиться или получить то, что получил от меня ваш приятель? — Ногучи говорила сурово (зная, что Стрэндберг тут ни при чем), но черт побери, если она простит Скотта: попытка изнасилования — не фунт изюма.
Стрэндберг бочком двинулся к двери вместе с тяжелой ношей.
— Знаете, я позабочусь о том, чтобы он больше не беспокоил вас, ладно?
Что ж, ее это вполне устраивает. Коновер слегка поднял голову, пробормотал «проклятая стерва» и снова отключился. Том без единого слова вынес коллегу-пилота за дверь.
Ногучи откинулась на стуле, и ее колотящееся сердце понемногу успокоилось. Если она не получит формального извинения завтра утром, она подаст в компанию жалобу.
Может, я сделаю это в любом случае. Коновер наверняка заслуживает этого своей шуткой о «пастушьем посохе». Неожиданно для себя самой она рассмеялась. Типичная для мужчины тупость. Неужели таким хохмам обучают в Неандертальской долине?
Ногучи подняла отложенные бумаги, но улыбка все еще играла на ее губах. Что ж, эпизод разрядил испытываемое ею напряжение. Перечитав один и тот же абзац три раза, она вздохнула и отложила отчет. Да, он очень важен, но она все еще не может сосредоточиться после выброса адреналина, вызванного поступком этого идиота. К тому же теперь уже поздно. Ревна, по-видимому, вернулся на вечеринку, либо отправился прямо домой.
Она поднялась, потянулась и зевнула. Кажется, она все же сохранила былую форму мастера единоборств — ведь она одолела противника почти машинально. Навыки вернулись к ней, едва они ей понадобились.
Мачико проверила, включены ли записывающие устройства и стянула свою куртку со спинки стула. Завтра она поговорит с Ревной насчет этих «особей», вероятно, в ущелье Айва происходят важные события и знать о них — ее работа.
Было темно и жарко. Запах горелой материи проник в окружающую темноту, и вместе с запахом пришла боль.
Дачанд открыл рот, чтобы выкрикнуть молодым самцам команду на построение, но ничего не произошло. Он не почувствовал ни движения, ни шороха шагов приближающихся учеников. Предводитель попытался было поднять руку, чтобы стряхнуть пелену с глаз, но опять безуспешно. Только жар, кромешная тьма и далекая боль.
А потом — только тьма.
Скотту было больно. Он покрутил головой и открыл глаза, но тут же опять зажмурился. Вся эта долбаная планета ходила ходуном. Похоже, здесь вовсю разгулялось землетрясение.
Но какая планета?
— Г-где я? — пробормотал он и снова открыл глаза. Из небытия выплыло лицо Тома. Они ехали на открытой автотележке, направляясь к кораблю, — землетрясение оказалось громыхающим мотором тележки. Они на Руши. «Лектор». Ковбои.