Он взглянул на Инчберда. - ‘Это твоя жена? Твоя шлюха?’
- Пассажирка, - проворчал Инчберд. - Отпустите ее, пожалуйста, сэр.’
- ‘Это будет зависеть от поездки, которую она мне устроит.’
Пришли двое мужчин с жаровней на железном треножнике. Угли тускло светились. Он шевелил их острием сабли, пока сталь не засияла красным светом. Он поднял дымящееся лезвие и поднял его над ней. Он посмотрел в ее глубокие карие глаза. Теперь уже не было никакого неповиновения – только ужас.
Тонкая улыбка тронула его губы. Он опустил лезвие к месту соединения бедер, позволив ему зависнуть в нескольких дюймах от ее женственности. Она лежала очень тихо, не смея сопротивляться из-за страха коснуться сабли. От раскаленной стали поднимался дым.
Он метнул оружие в нее, и она закричала, но это был обман. Он остановил лезвие на расстоянии волоска от ее приоткрытых половых губ. - Он рассмеялся. Он не получал такого удовольствия с тех пор, как последняя из рабынь умерла от его внимания.
- Возьми, - взмолилась она. - Бери груз, золото, все, что захочешь.’
- ‘Обязательно, - пообещал ей Легранж. - ‘Но сначала я получу свое удовольствие. - Кончик его сабли остыл. Он опустил его обратно в жаровню, пока он не стал еще горячее, чем прежде, а затем поднес к ее глазам. На лбу у нее выступили капельки пота. - ‘Ты видишь это? Это не убьет тебя, но причинит больше боли, чем ты когда-либо думала.’
- Иди к черту, где тебе самое место’ - прошипела она ему.
Ее дерзость только разожгла аппетит Легранжа. Ему нравились женщины с сильным характером - куда приятнее, когда она наконец не выдерживает. Он облизнул губы и почувствовал вкус крови. Из-под палубы доносились крики и лязг оружия, но он был слишком поглощен своим занятием, чтобы обращать на это внимание. Вероятно, его люди ссорятся из-за добычи. Он разберется с ними позже.
Он вытер рот тыльной стороной свободной руки и тихо сказал - "Я собираюсь сжечь тебя, женщина. Я сожгу тебя, а потом возьму и отдам своим людям, чтобы они кончили так, как им заблагорассудится.’
***
- Грузите весла, - тихо приказал Том. Все восемь мокрых весел скользнули внутрь, когда весельная лодка «Центавра» прошла под черным корпусом пиратского корабля. Том отпустил румпель. Он даже не поднял головы - все его внимание было сосредоточено на том, чтобы как можно тише подвести лодку к борту. Стоя на носу, Аболи и Дориан направили свои мушкеты на палубу "Боевого петуха", где на планшире зловеще висела поворотная пушка. Если бы кто-нибудь из пиратов остался на борту пиратского корабля и не переправился к добыче, он мог бы превратить их в фарш с помощью этого оружия.
Том оглянулся на "Центавра", стоявшего примерно в полумиле от него. Пираты не заметили его - или были слишком заняты своим грабежом, чтобы беспокоиться о нем. Он оставил на борту только двух человек - Сару и Ясмини. Если они потерпят неудачу здесь, то женщины будут обречены. Он выбросил эту мысль из головы.
Нос весельной лодки едва слышно коснулся пиратского корабля. Аболи ухватился за его ступеньки и махнул рукой вверх. Том отрицательно покачал головой. У самой ватерлинии корпус пирата был усеян рядами люков - слишком низко, чтобы быть орудийными портами. Он понял, что это, скорее всего, вентиляционные люки, оставшиеся с тех времен, когда он был работорговцем.
Том снял с пояса нож и воткнул его в шов ближайшего люка. Когда рабы были на борту, он был заперт изнутри на висячий замок, но пираты не стали бы утруждать себя подобными мелочами. Его клинок коснулся внутренней защелки. Она рванулась вверх. Защелка поддалась. Он распахнул люк и заглянул в темноту нижней палубы. Никто не бросил ему вызов. С помощью Аболи, крепко державшего лодку, он протиснулся внутрь. Остальные последовали за ним, держа оружие перед собой. Аболи, с его широкими плечами и мощным телом, с трудом протиснулся внутрь.
На нижней палубе было темно и тесно. Том присел на корточки, но все равно чуть не ударился головой о балку. Он двигался между грудами припасов и награбленного пиратами добра, прокладывая себе путь к свету, проникающему через решетки с главной палубы. Дориан и Аболи последовали за ним вместе с остальными членами экипажа "Центавра". Среди них были Элф Уилсон, который плавал вместе с отцом Тома, и два сына Аболи, Зама и Тула. Их глаза сияли белым в темноте, ожесточенные до ярости свидетельствами рабского прошлого корабля. Все они слишком хорошо знали, что при других обстоятельствах они могли бы оказаться прикованными к железным кольцам, которые все еще торчали из деревянных стен, перевезенными через океан, чтобы быть проданными, как животные, колонистам в Карибском море и Америке; всегда предполагая, что они выживут в этом путешествии. Им казалось, что они все еще чувствуют запах остатков боли и человеческих страданий, исходящих из досок.