— Забавно, — промолвил Феликс и кивнул в сторону Максимия. — Он говорит то же самое.
— Правда? — пробормотал Катон. — Как раз преторианцы всегда были в выигрышном положении. Не припомню, чтобы на них когда-нибудь обрушивались гонения, если не считать Сеяна с приспешниками.
— А ты что, был там тогда? — Глаза Феликса вспыхнули. — Это и правда было так страшно, как говорят?
— Хуже. О таком не знаешь, как и рассказать. — При воспоминании о событиях, связанных с падением Сеяна, лицо Катона помрачнело. — Людей убивали сотнями. Сотнями… Даже малых детей… А некоторые из них играли со мной, когда бывали во дворце. Преторианцы хватали малышей и закалывали, они привыкли именно так сражаться…
Мрачный тон друга заставил Макрона нахмуриться.
— Давай судить по справедливости, — промолвил он, указывая кивком в сторону командира когорты. — Его ведь тогда там не было, верно?
— Не было. Во всяком случае, я не видел.
— Под Камулодунумом преторианцы сражались бок о бок с нами и неплохо себя показали. А бой был кровавый.
— Да, ты прав. Я погорячился, нельзя так обобщать.
— Слушай, — тихо произнес Туллий, — а ведь Максимий вполне мог знать твоего отца. Спроси у него как-нибудь, улучив минутку. Между вами может быть что-то общее.
Катон пожал плечами. Он сильно сомневался, что может иметь хоть что-то общее с Максимием. Пренебрежительное отношение командира когорты к молодому центуриону стало очевидным уже после нескольких дней службы. Но еще обиднее было думать, что и остальные центурионы когорты, кроме Макрона, конечно, разделяют это отношение.
Из редеющей тьмы раздалась команда «Смирно!», и Катон узнал голос Фигула. Послышался похожий на отдаленный гром топот сапог, подбитых железными гвоздями. Максимий отошел от жаровни и присоединился к своим командирам.
— Это, должно быть, легат. Становись!
Он выступил на два шага вперед и вытянулся в струнку. Остальные центурионы растянулись в шеренгу позади него, подравнялись и выпрямились. Воины стояли, расправив плечи, подняв подбородки, держа руки по швам. Все замерло, только лошади продолжали фыркать и переступать копытами. Топот стал громче, и спустя несколько мгновений в багровом свете жаровен у ворот появился сам легат Веспасиан, сопровождаемый группой приближенных. Остановившись, он ответил на приветствие центурионов.
— Судя по виду твоих ребят, Максимий, они так и рвутся в бой.
— Так точно, командир. Ждут не дождутся, когда можно будет начать сражение.
— Рад это слышать.
Веспасиан подступил ближе к командиру когорты и понизил голос:
— Приказ ты получил и понимаешь, какая важная роль отведена тебе в нынешнем деле.
— Так точно, командир.
— Вопросы есть?
— Никак нет, командир.
— Молодец!
Веспасиан протянул руку, и они сжали друг другу запястья.
— Последнее сражение. К концу дня все должно закончиться. Да пребудут с тобой боги, центурион.
— И с тобой, командир.
Веспасиан улыбнулся и повернулся лицом к востоку, где над горизонтом уже начинала заниматься заря.
— Ну, время выступать. А вечером я непременно разопью с тобой и твоими ребятами кувшинчик вина.
Легат отступил назад и в сопровождении свиты направился к деревянной лестнице, что вела на надвратную площадку.
Максимий повернулся к центурионам:
— По подразделениям разойдись! Быть готовыми к маршу.
Отсалютовав командиру, Катон и Макрон рысцой припустили вдоль молчаливой колонны легионеров к своим центуриям. Катон отметил, как сверкали полированные накладки на щитах: чехлы для защиты от влаги Максимий приказал оставить в палатках, чтобы не нести на марше лишнего веса. «Лишь бы дождя не было», — подумал Катон, вспомнив, каким тяжелым становится промокший насквозь щит.
Добежав до строя Третьей центурии, Макрон остановился, кивнув младшему другу, и тот направился в хвост колонны, где под штандартом Шестой центурии его дожидался оптион Фигул. Длинное древко украшал лишь один знак отличия, не считая квадратной подвески с номером подразделения, — диск с профилем императора Клавдия, наградной знак, пожалованный всем центуриям армии Плавта после прошлогоднего разгрома Каратака под Камулодунумом.
Катон незаметно улыбнулся. Прошлогодний разгром, надо же. И вот по прошествии года они вновь собираются разгромить Каратака. Конечно же, окончательно. Катону казалось, что, даже если сегодняшнее сражение увенчается победой, римские легионы еще услышат о своем заклятом недруге Каратаке. Год, проведенный на этом варварском острове, научил его в первую очередь одному: бритты слишком глупы, чтобы осознать свое поражение. Каждое войско, которое они высылали против римлян, терпело неудачу, но они не извлекали из кровавой бойни никакого урока и упрямо продолжали сопротивляться, несмотря на понесенные потери. Катону очень хотелось, чтобы нынешний разгром и вправду сломил их упорство ради спасения их самих и их детей.