По мере того как когорта поднималась по склону, вражеские атаки становились все менее яростными, варвары все чаще останавливались, чтобы, опершись на древки копий, перевести дух. Но вся дорога от брода была усеяна окровавленными и искромсанными телами римлян и бриттов, павших под ударами мечей и копий.
Наконец противник отстал, но Максимий приказал своим бойцам остановиться лишь тогда, когда они поднялись на вершину холма. Всего в трех сотнях шагов от них маршировала, удаляясь от брода и не предпринимая более попыток атаковать когорту, армия Каратака. Возникни у вождя такое желание, он мог бы добить римлян достаточно быстро, но Каратак не собирался тратить на них время.
— Опустить щиты, — скомандовал Максимий.
Изможденные легионеры с облегчением поставили щиты на примятую траву и тяжело оперлись на них, радуясь возможности отдышаться. Ниже по склону бритты, сначала выбившие с переправы Макрона и его центурию, а потом отбросившие от брода остальную когорту, тоже переводили дух, опираясь на оружие. Противники устало смотрели друг на друга, но намерения возобновить схватку ни у одной, ни у другой стороны не было. Никто не желал продолжать бой.
Во время этой передышки Катон пересек центр построения и добрался до Макрона. Центурион-ветеран стоял, вытянув вперед руку, и его оптион осматривал рубленую рану. Мышцы в области предплечья были рассечены, на землю равномерно капала кровь.
— Ничего страшного, — промолвил оптион, потом полез в вещевой мешок, вытащил моток льняной ткани и принялся бинтовать рану. Макрон поднял глаза.
— О, Катон, — промолвил он с широкой ухмылкой. — Похоже, у меня добавился еще один шрам: будет что вспомнить и о чем рассказать после отставки.
— Нашел время думать о старости, — сказал Катон, пожимая другу здоровую руку. — Рад тебя видеть. Я боялся, что они просто сметут вас с переправы.
— Да они и смели́, — проворчал Макрон. — А ведь будь нас числом побольше, мы бы устояли.
Катон огляделся, но Максимий стоял к ним спиной, вне пределов слышимости.
— Тише, — пробормотал он, кивнув в сторону командира когорты.
Макрон подался к нему ближе:
— Это принесет нам кучу неприятностей. Сам увидишь.
— Командиры, ко мне! — громко распорядился Максимий.
Центурионы, слишком усталые, чтобы бежать, поплелись на зов командира. Помимо Макрона, ранены были Туллий и Феликс: последний получил глубокую рану в лицо, кровоточившую так сильно, что недавно наложенная льняная повязка уже насквозь пропиталась. Глядя на лицо командира когорты, Катон приметил, что тот явно нервничает, чему, впрочем, удивляться не приходилось. Он провалил задание, это наглядно доказывали маршировавшие ниже по склону вражеские войска. После случившегося спасти его карьеру могло только чудо.
Максимий откашлялся:
— Пока мы в безопасности. Есть предложения насчет возможных действий?
Голос его звучал хрипло и надсадно.
Воцарилось растерянное молчание, и только Макрон решился встретиться с командиром взглядом.
— Центурион?
— Да, командир?
— Ты хочешь мне что-то сказать?
— Никак нет, командир. — Макрон пожал плечами. — Это может подождать.
— Мы не можем позволить им уйти, командир, — промолвил Катон, глядя вниз, в сторону брода.
Максимий гневно повернулся к нему:
— И что ты предлагаешь? Припустить вниз и налететь на них сзади, так, что ли? Ты не видишь, в каком состоянии когорта? Сколько времени, по-твоему, продлится эта схватка?
— Может быть, достаточно долго, чтобы изменить ситуацию, — твердо заявил Катон.
— Какой ценой? — насмешливо фыркнул Максимий, однако Катон увидел за насмешкой признаки отчаяния.
— Это потом скажут другие, командир.
— Легко тебе сейчас говорить.
На это Катон отвечать не стал. Он смотрел мимо командира когорты — туда, где, преодолевая брод, продолжали шагать воины Каратака. Взгляд его переместился к дальнему берегу, там все еще ждала очереди на переправу темная масса людей. Солнце уже опустилось низко, и искривленные тени придавали врагу еще более пугающий и опасный вид. Вдруг за рекой взревели боевые рога, и все взоры непроизвольно обратились в ту сторону. Воины устремились прочь от брода к находившемуся примерно в трети мили от берега невысокому кряжу, где и заняли позицию, сформировав боевой строй из нескольких тысяч пехотинцев с кавалерией и колесницами на флангах.