— Но это именно я и хочу сказать, — возразил ей Под. — Прошлое и есть опыт, на прошлом учишься. Понимаешь, когда идешь добывать…
— Ты занимался этим всю жизнь. Под… ты прошел выучку, а Арриэтта поднялась наверх всего один раз…
— Это я и хочу сказать! — сердито вскричал Под, приостанавливаясь, чтобы Хомили могла его догнать, и упрямо продолжал: — Это именно я и хочу сказать. Если бы она знала хоть азбуку того, как надо прятаться…
— Берегись! — раздался резкий возглас Арриэтты, опередившей их на несколько шагов.
Послышался нарастающий шум и громкое, хриплое карканье. Их накрыла большая тень… и внезапно на тропинке остался стоять один Под — лицом к лицу с огромной черной вороной.
Птица глядела на него злобно, но немного опасливо, кривые когти были слегка повернуты внутрь, большой клюв приоткрыт. Под, замерев на месте, тоже глядел на птицу. Он был похож на короткий и толстый гриб, выросший вдруг на тропинке. Огромная птица повернула голову набок и с любопытством поглядела на Пода другим глазом. Под не двигался и по-прежнему пристально смотрел на нее. Ворона издала горлом тихий звук, похожий на блеянье, и, удивленная, сделала шаг вперед. Под по-прежнему не двигался. Ворона сделала один косой прыжок… второй… и тут — все с тем же неподвижным лицом — Под заговорил:
— Убирайся туда, где ты была, — сказал он спокойно, даже дружески, и птица приостановилась в нерешительности. — И, пожалуйста, без глупостей. Нам это ни к чему, — продолжал Под ровным голосом. — Косолапая ты, вот что я тебе скажу! Я раньше и не замечал, что вороны косолапые. Выпялилась на меня одним глазом и голову набок свернула… Верно, думаешь, это красиво… — Под говорил вежливо, даже любезно, — …а вот и нет, при таком-то клюве…
Ворона застыла на месте. Каждая линия ее оцепеневшего тела выражала теперь не любопытство, а полнейшее изумление. Она не верила своим глазам.
— Прочь отсюда! Убирайся! — вдруг закричал Под, делая к ней шаг. — Кыш!..
И огромная птица, бросив на него обезумевший взгляд, испуганно каркнула и поднялась в воздух, хлопая крыльями. Под вытер лоб рукавом. Из-за листа наперстянки выползла Хомили, все еще бледная и дрожащая.
— О, Под! — тяжело дыша, проговорила она, — это просто чудо! Ты — настоящий герой!
— Это совсем не трудно… Главное — держать себя в руках.
— Но она такая огромная! — сказала Хомили. — Когда они в воздухе, даже представить трудно, что они такой величины.
— Величина тут ни при чем, — сказал Под, — они разговора боятся.
Он смотрел, как Арриэтта выбирается из пустого пня и отряхивает платье. Когда она тоже посмотрела на него, он отвел глаза.
— Ну, — сказал он, немного помолчав, — пора двигаться.
Арриэтта улыбнулась и после секундного колебания подбежала к отцу.
— Ну, это уже зря, — еле слышно проговорил Под, когда она обвила руками его шею.
— Ах! — воскликнула Арриэтта, прижимал его к себе. — Ты заслужил медаль за отвагу… Я хочу сказать: ты не растерялся перед этой вороной.
— Нет, девочка, — возразил Под, — ты вовсе не это хотела сказать. Ты хотела сказать, что я ее прозевал, что она поймала меня врасплох, в то самое время, как я рассуждал о том, что надо быть всегда начеку. — Он похлопал ее по руке. — Но главное то, что ты права: мы действительно не растерялись. Вы с мамой не потратили ни одной лишней секунды, и я вами горжусь. — Он отпустил ее руку и закинул мешок за спину. — Но в следующий раз, — добавил он, внезапно оборачиваясь, — не прячься в пень. Он может быть пустым, и в то же время полным, если ты меня понимаешь, и ты попадешь из огня, да в полымя…
Они шли все вперед и вперед, не сходя с тропинки, проложенной рабочими, когда те рыли ров для газопровода. Тропинка вела через пастбище, постепенно взбираясь вверх. Так они миновали два луга, проходя без труда под нижней перекладиной любых накрепко запертых ворот и осторожно пробираясь мимо множества высохших на солнце следов от коровьих копыт. Следы были похожи на кратеры, края у них осыпались и один раз Хомили, покачнувшись под тяжестью ноши, оступилась и оцарапала колено.
На третьем лугу газопровод пошел влево и Под, увидев далеко впереди перелаз через живую изгородь, решил, что они могут спокойно оставить газопровод и идти дальше по тропинке у изгороди.
— Уже недолго осталось, — успокаивающе произнес он, когда Хомили стала умолять, чтобы он дал им немного отдохнуть, — но останавливаться нам нельзя. Видишь вон тот перелаз? Туда мы и идем и должны прийти до захода солнца.