И вот теперь, сидя на склоне холма, обхватив руками колени, прикрытая – так она думала – большим кустом чертополоха, мисс Мэнсис наблюдала за маленьким народцем. И всё, что видела, описывала потом мистеру Потту.
– Их трое, – сказала она через несколько дней после того, первого разговора. – Мать, отец и худенькая девочка. Сколько им лет, сказать трудно. Иногда мне кажется, там есть и четвёртый… кто-то или что-то, который то появляется, то исчезает. Какая-то неуловимая тень. Но, возможно, это просто моя…
– …выдумка, – закончил мистер Потт.
– …фантазия, – поправила его мисс Мэнсис и радостно вздохнула. – Странно, что вы их не видели.
Мистер Потт, занятый кирпичиками, не ответил, решив, что речь идёт не об игрушечном Виноградном домике у него в саду, а о настоящем доме под таким же названием в Фордэме и мисс Мэнсис передаёт ему местные сплетни.
– Вы не представляете, что они там делают. Это просто чудо! Парадная дверь не открылась: наверно, покоробилась от дождя – и весь вчерашний день он трудился над ней, скрёб чем-то похожим на лезвие бритвы. А ещё они сняли занавески, которые я сшила для «Короны и якоря», и повесили у себя, так что теперь нельзя заглянуть в окна. Я бы и так не решилась заглядывать, понимаете, близко к ним подходить нельзя. А Главная улица такая узкая. Потрясающе, правда?
Мистер Потт что-то буркнул. Помешивая кашицу из кирпичной муки и клея, он хмурился и сердито сопел. Сплетни о соседях… он этого не одобрял никогда. И мисс Мэнсис до сих пор – тоже. Болтушка – да, но леди до мозга костей. «Это на неё не похоже, – печально думал мистер Потт, – заглядывать в чужие окна… Нет, совсем не похоже».
А она принялась рассказывать о пальто начальника станции.
– …Понимаете, это она его взяла. Вот куда оно исчезло. Она взяла пальто для него… оно такое красивое, и пуговицы золотые… и он надевает его по вечерам, после захода солнца, когда делается прохладно. Я не удивлюсь, если она в один прекрасный день снимет со священника сутану. Ну чем не платье? И по размеру ей в самый раз. Но, конечно, это бы сразу бросилось в глаза. А они умные. Всякий бы заметил, что у священника исчезла сутана – ведь он стоит в дверях церкви у всех на виду, – в то время как увидеть начальника станции теперь трудно, нужно заглянуть внутрь вокзала: он может оставаться голым неделю за неделей, и никто об этом не узнает.
Мистер Потт перестал помешивать кирпичное тесто и возмущённо посмотрел на мисс Мэнсис. Она с испугом взглянула в его круглые сердитые глаза и с тревогой спросила:
– Что такое?
Мистер Потт с глубоким вздохом сказал:
– Если вы сами не понимаете, что толку говорить?
Не очень-то логичное высказывание. Мисс Мэнсис снисходительно улыбнулась и, положив руку ему на плечо, успокоила:
– Но им ничто не грозит, у них всё в порядке.
Мистер Потт сбросил её руку и, продолжая мешать, тяжело дыша и грохоча мастерком, сказал сурово:
– Им много чего грозит от злых языков. Я видел, как сплетни разрушали семьи и разбивали сердца.
Немного помолчав, мисс Мэнсис сказала:
– Да мне вовсе не жалко этого пальто.
Мистер Потт фыркнул, но она продолжила:
– По правде говоря, я собиралась сшить им одежду. Думаю, можно оставить её на траве: пусть нечаянно найдут, чтобы не догадались, откуда она появилась…
– Так-то лучше, – заметил мистер Потт, соскребая крошку с кирпича.
Мисс Мэнсис, ничего не сказав на это, молчала так долго, что мистер Потт искоса посмотрел не неё. Может, он был с ней слишком резок? Сжав колени руками, она сидела и улыбалась в пространство, потом вдруг прошептала:
– Понимаете, я их люблю.
Больше мистер Потт её не прерывал. Если интерес мисс Мэнсис проистекает из сердечной склонности, тогда другое дело. День за днём он кивал и улыбался, а мисс Мэнсис заливалась соловьём. Нежные весёлые слова обгоняли друг друга и растворялись в солнечном свете, отскакивая от мистера Потта: редко когда что-нибудь привлекало к себе его внимание. Так было даже в тот знаменательный день в июне, когда мисс Мэнсис, запыхавшись, кинулась на траву рядом с ним, чтобы поскорей поделиться своей потрясающей новостью.
Мистер Потт во второй раз просмаливал шпалы и, держа в одной руке жестянку со смолой, а в другой – кисть, медленно продвигался вдоль рельсов, вытянув вперёд деревяшку. Мисс Мэнсис, не переставая взахлеб рассказывать, тоже, чтобы не отстать, двигалась вместе с ним.