Зоя взглянула на него:
— Оказывается, вы большой знаток кино, да? Вот если бы вы снимали этот фильм, Иван носился бы у вас кубарем по всему свету. И всем было бы на него наплевать.
И чего это я вдруг так разозлилась? — спросила она себя. Не могла вовремя прикусить язык! По лицу Джека она поняла, что обидела его.
— Вы правы: наверное, всем, — ответил он и отвернулся.
Зоя положила ладонь на рукав его кителя.
— Кроме одной женщины, — тихо сказала она.
Он улыбнулся.
Зое часто приходилось участвовать по просьбе правительства в мероприятиях, призванных поднимать моральный дух народа в обстановке военного времени. Это мог быть театральный концерт, выступление перед ранеными в госпитале или концерт на фабрике. Джек не раз предлагал отвезти ее туда и обратно, но она каждый раз отказывалась.
— Это же днем. Вы в военной форме. Нехорошо.
— Я переоденусь в штатское.
Но Зоя продолжала отказываться:
— Зачем вам это надо, Джексон? Я расскажу несколько забавных историй, но вы их не поймете. Спою несколько песен. Так я могу спеть их вам и здесь.
Они были у нее дома.
— Просто я хочу быть с вами. Хочу быть частью вашей жизни.
Зою тронули его слова.
— Ладно, увидим, — говорила она.
На этот раз она уступила ему. Ей предстояло выступить в девять часов утра перед рабочими обувной фабрики. Его желание участвовать в ее жизни — вот что действительно тронуло ее. Он прав. Она может спеть для него и у себя дома, но это совсем другое. Она будет для него всего лишь его Зоечкой. Но, появляясь перед зрителями, она становится Зоей Федоровой. Он увидит ее и с этой стороны, почему бы и нет? Кому хуже от того, что они любят друг друга? Почему им нужно все время таиться? Что такое, в конце концов, обувная фабрика? Какие такие секреты в изготовлении обуви? К тому же фабрика находится в нескольких километрах от Москвы. Кто их увидит?
Джек заехал за ней в 7.30 утра. Прежде чем открыть дверцу, она обошла машину со всех сторон. Убедившись, что на машине нет специальных знаков, свидетельствующих о ее принадлежности американцу, она села в нее. Придирчиво оглядела Джека. Костюм, ботинки, кепка — отлично.
— Обещайте, что не промолвите ни слова, пока мы будем там, — попросила Зоя.
— Конечно. А что, если со мной кто-нибудь заговорит?
— Джексон, ни слова. Покажите на горло, как будто оно у вас болит. Все, что угодно, только не вступайте в разговор.
На фабрике их провели в огромный сарай, где должно было состояться представление. К ним присоединились певец из Московского оперного театра и аккомпаниатор. В одном конце сарая была сооружена временная сцена с загородками по бокам, из-за которых выходили на сцену исполнители. Зоя усадила Джека за одной из этих загородок, у края сцены, откуда он мог хорошо ее видеть. Там она и оставила его, а сама заговорила с аккомпаниатором и представителем фабричной администрации, которому поручили представить ее.
Джек наблюдал за ней. Хрупкой маленькой женщины, которую он любил, как не бывало. Та Зоя, на которую он сейчас смотрел, была поглощена своим делом, справляясь с ним блестяще. Она ни разу не оглянулась на него, никому его не представила.
Ровно в девять сарай заполнили рабочие.
Первым выступал оперный певец. Исполнив три номера, он спустился в зал и стал рядом с Джеком. Джек не разобрал ни слова, когда объявляли Зою, но, едва она появилась на сцене, раздался оглушительный топот ног.
Видимо, она рассказывала забавные истории или анекдоты, перевоплощаясь при этом в персонажей этих историй, во всяком случае, бурный смех зрителей не смолкал ни на минуту. Потом она представила своего аккомпаниатора, и он заиграл популярную и очень любимую русскими песенку «Синий платочек». У Зои было несильное чистое сопрано. Закончив песню, она жестом попросила зрителей подпевать ей и запела песню с начала. Конец ее выступления потонул в буре оваций.
Она талантлива, подумал Джек, он и не воображал, посмотрев картины с ее участием, что она настолько талантлива. И хотя она так ни разу и не взглянула на него, Джек ощутил ту особую теплоту, которая исходила от нее, завораживая аудиторию.
Аккомпаниатор сошел со сцены с той стороны, где сидел Джек; Зоя стояла на сцене одна, высоко подняв голову, под грохот аплодисментов, которым, казалось, не будет конца.
— Хороша, не правда ли? — произнес аккомпаниатор.
Джек только улыбнулся.
— Нет ли у вас сигареты?
Джек, кивнул. Он сунул руку в карман пиджака и, не доставая пачки из кармана, вытащил две сигареты в надежде, что молодой человек не заметит, что они американские. Одну он протянул ему, зажег спичку, дал прикурить и закурил сам. Аккомпаниатор поблагодарил, Джек в ответ кивнул головой.