– Гардероб невесты? Но я не выхожу замуж! Сэр, я же вам говорила: я еще не была представлена в свете! – Кажется, я выпила чересчур много вина, подумала Хелена.
– А я разве не говорил, что намерен на вас жениться? Я должен это сделать.
– Какая ерунда! – Хелена стукнула кулачком по столу.
Адам похлопал ее по руке.
– Моя дорогая, примите неизбежное – ваша репутация погублена. У вас нет другого выхода, как выйти за меня замуж.
– Милорд, в глазах света я, возможно, и скомпрометирована, но не погублена. Я вернусь домой, не привлекая внимания, и все уладится, – она выхватила из его ладони свой сжатый кулачок. – И не называйте меня “моя дорогая”!
– Но леди Уайтт потребует этого.
– Мама мне поверит и ни за что не станет вынуждать меня выходить замуж против моей воли.
Его светлость встал, подошел к камину, повернулся к Хелене и смерил ее холодным взглядом.
– Дорогая мисс Уайтт, ваши желания не имеют ни малейшего значения. Я вас скомпрометировал и женюсь на вас.
Хелена тоже вскочила на ноги, обошла стол и гневно взглянула на него.
– Я не выйду за вас замуж! Для этого нет причин – я не обесчещена!
– Пока, – вкрадчивым голосом заметил Адам. – Но есть еще два дня до возвращения домой.
В комнате раздался звук пощечины. Адам потер скулу, не сводя с Хелены глаз. Прежде чем она успела отойти от него, он обнял ее и крепко поцеловал.
Ей удалось его оттолкнуть.
– Я не выйду за вас, сэр, будь вы единственным мужчиной на земле.
– В таком случае, мэм, – твердо и резко заявил он, – мы будем плавать до тех пор, пока вы не передумаете.
Глава четвертая
Они вернулись на пристань в полном молчании. Хелена лишь догадывалась о том, что мужское достоинство Адама было уязвлено ее отказом принять его предложение, что, несомненно, – если верить слухам – сделала бы любая другая женщина с величайшей благодарностью.
Что касается ее, то просто возмутительно ожидать, что она этому обрадуется, поскольку он сделал ей предложение исключительно по долгу чести. Да как он осмелился предположить, что она по доброй воле согласится на это! И ему неважно, любит ли она его! Мама не зря воспитала в ней независимый характер, и она не собирается бросаться на шею любому мужчине лишь по той причине, что это – выход из трудного положения.
И она вовсе не обесчещена и не позволит его светлости это сделать, как бы он ей ни угрожал! Прохладный ночной воздух освежил Хелену, и она, покраснев, вспомнила, с какой легкостью почти уступила Адаму. Впредь она не подпустит его к себе, даже если ей придется оставшиеся дни плаванья провести, запершись в каюте!
Ялик ждал их, но гребцов в нем не было. Адам огляделся: лицо его застыло и напряглось – было видно, что он разъярен. Из ближайшей таверны выбежали двое матросов и кинулись к ним.
– Простите, милорд! – извинился тот, что постарше, вытирая мокрые губы. – Мы немного выпили. Симеон! Давай, парень, быстрее садись на весла.
Адам грозно посмотрел на матросов – его взгляд не предвещал им ничего хорошего – и подал Хелене руку. Но она повернулась к Симеону, который вскочил на ноги, едва не опрокинув лодку, и помог ей устроиться на корме.
– Чего вы ждете? – рявкнул Адам. – Пошевеливайтесь!
Матросы обменялись понимающим взглядом и стали молча грести, зная, что его светлость зла долго не держит и к утру его гнев пройдет.
Пока они, плыли к яхте, Хелена мучилась мыслями, что же будет с ней дальше, и готовилась к тому, что его светлость схватит ее в охапку, отнесет в каюту и уложит в постель. Напряжение у нее спало, когда на палубе “Лунной паутины” Адам обратился к боцману со словами:
– Проводи мисс Уайтт в каюту и проследи, чтобы она оттуда не выходила.
Он ушел в рулевую рубку, а потрясенная Хелена осталась стоять. Он мог, по крайней мере, проявить вежливость на глазах команды, а не отмахиваться от нее, как от нашкодившего юнги!
– Добрый вечер! – Не желая показывать своей обиды, она улыбнулась. – Пожалуйста, будьте так добры, проводите меня. В каюте есть свет?
– Да, мэм. Я помогу вам спуститься по трапу, мэм. Ступеньки уж больно крутые…
Около каюты Хелена пожелала боцману “спокойной ночи” и затем закрыла дверь на задвижку. Дождавшись, когда стихли его удаляющиеся шаги, она бросилась на койку и, схватив подушку, стала яростно колотить по ней, пока из швов не полетели перья. Тогда Хелена отбросила подушку и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.
Как она могла допустить такое обращение с собой? Честность заставила Хелену признаться, что Адам возбудил в ней не только злость. Дрожь пробежала по спине при мысли о его объятиях, о том, как его сильное тело прижимало ее к кровати… и о поцелуе в таверне.
Хелена проснулась от качки и ударов волн о борта яхты. Она быстро оделась, умылась и поднялась на палубу. У Хелены не было уверенности в том, что они возвращаются к английским берегам: тайна французского агента не выходила у нее из головы.
Кругом пенились серые волны, а небо над головой было покрыто темными тучами. Все предвещало дождь. Несмотря на ветер, судно шло на всех парусах.
Палуба кренилась под ногами, и Хелена ухватилась за сетки у бортов. Ветер растрепал ей волосы, и пряди больно били по щекам. Матросы деловито сновали по мокрой палубе, а Адам с боцманом стояли у рубки, держа в руках карту.
Хелена осторожно пошла к ним, цепляясь по пути за веревки и рангоуты.[9] Она поняла, почему матросы не надевают башмаки – ее кожаные туфли скользили по залитым водой доскам.
– Доброе утро. Где мы находимся? – задыхаясь от ветра, вымолвила Хелена.
Адам сунул карту в руки боцмана и произнес:
– Я, кажется, распорядился, чтобы мисс Уайтт оставалась в каюте.
Так вот какую игру он затеял! Хелена слегка улыбнулась и сказала, обращаясь к боцману:
– Пожалуйста, сообщите его светлости, что если он хочет увидеть последствия моей морской болезни прямо в каюте, то его желание будет исполнено. Если нет, то я останусь на свежем воздухе.
Адам увидел, как у боцмана дрогнули от улыбки губы, и с трудом удержался от того, чтобы не схватить Хелену Уайтт, не перебросить через плечо и не отнести вниз, а там… Черт! Он не знает, как поступить с этой дерзкой особой! Но она не жеманная простушка и не опытная замужняя дама и… поэтому вдвойне привлекательна.
Сбоку налетел порыв ветра, и Хелена, пошатнувшись, ухватилась за руку боцмана.
– Скажи мисс Уайтт, что ради ее безопасности она либо будет привязана к грот-мачте, либо будет сидеть в рубке и есть завтрак. Выбор, разумеется, за ней.
– Э… мисс…
– Спасибо, я слышала то, что сказал его светлость. Меня вполне устроит выпить кофе в рубке.
Злясь в душе на странности господ, боцман пошел искать юнгу Билли.
Хелена повернулась к Адаму и взглянула на его застывшее лицо.
– Как я вижу, ваше настроение не улучшилось после ночного сна, милорд. Если вы снизойдете до того, чтобы разговаривать со мной, могу ли я узнать, куда мы направляемся?
На его лице промелькнуло удивление.
– В Сиддлшэм, конечно. Куда же еще?
– А может, во Францию? – выпалила, не подумав, Хелена.
Адам грубо схватил ее за руку.
– Во Францию? – очень тихо переспросил он. – Почему вы так решили?
– Я… просто подумала, милорд… что мы находимся очень близко от французского берега. Погода плохая, и там можно укрыться.
Адам приблизился к ней.
– Неуклюжее объяснение, Хелена, и вы это понимаете. Нет, дело в том, что вы шпионили за мной, подслушивая у окна таверны. Остерегитесь, моя милая, иначе последствия для вас могут быть крайне неприятными.
Хелена вырвала руку и ответила в тон ему:
– Вы хотите сказать, что силой заставите меня вступить с вами в брак?
– Какая вы подозрительная! – Он зловеще улыбнулся. – Жена, конечно, не может свидетельствовать против мужа… хотя я не уверен, что это распространяется и на предательство. А мы ведь говорим о предательстве, не так ли, Хелена?