– Хелена, советую не испытывать мое терпение, – наконец произнес он.
Она воинственно задрала подбородок. Сердце у нее колотилось от страха, но, как ни странно, она никогда прежде не испытывала подобного возбуждения.
– О, милорд! Вы выражаетесь, как злодей из готического романа. – Адам ничего не ответил, но губы у него вытянулись в струнку. Тогда она продолжила:
– Я буду поступать так, как захочу. В конце концов, что вы со мной сделаете? – Хелена чувствовала, что ее слова звучат непростительно обидно, но не могла остановиться.
Его светлость поднял бровь.
– Я пытаюсь заставить вас понять, Хелена, что на этом судне всем распоряжаюсь только я и поступаю по своему усмотрению.
Хелена не успела и глазом моргнуть, как очутилась в его объятиях. Он опрокинул ее на узкую койку, прижал своим телом и поцеловал. Это был демонстративно чувственный поцелуй – он хотел показать ей, кто здесь хозяин.
Хелена в ужасе осознала, что ей нравится, когда ее вот так целуют, хотя она и била кулаками его по спине… по очень широкой спине. Она попыталась оттолкнуть его, но он был слишком тяжел. А между тем поцелуи – это сладкое наваждение – продолжались.
Неужели возможно одновременно злиться на него и на себя – и радостно трепетать, чувствуя силу мужского тела?
Губы Адама стали нежно покусывать ей ухо, а рука гладила стройную шею. Какое чудесное ощущение! Но это возмутительно – так себя вести! Хелена инстинктивно вцепилась зубами в мочку уха Адама.
Он вскрикнул, скатился с нее и сел.
– Ах вы, дерзкая девчонка! Почему вы меня укусили?
Хелене удалось встать на колени, и их глаза встретились.
– Вы прекрасно знаете почему! Это возмутительно и безнравственно…
Он откинул со лба прядь волос и усмехнулся:
– Но признайтесь, что это приятно.
– Приятно! – воскликнула она и… увидела, как весело блестят у него глаза. Да, приятно, призналась себе Хелена, и теперь на ее репутации лежит пятно, но… ей было так же приятно, как и ему. У нее хватило честности в этом признаться. – Ну… возможно, – натянуто произнесла она. – Но впредь это не должно повториться.
– Как пожелаете. – Он отвесил ей поклон, но при этом добавил: – Если вы обещаете слушаться меня.
– Ничего подобного я не пообещаю! Адам встал с койки и заправил рубашку в брюки.
– В таком случае, Хелена, я не отвечаю за свое дальнейшее поведение.
Он взглянул на нее – она стояла на коленях на кровати, фиалковые глаза сверкали, густые каштановые волосы растрепались по плечам. Он понимал, что обязан жениться на этой девушке, поскольку репутация у нее загублена, и смирился с тем, что она станет его невестой, а сейчас это его даже не расстраивало. Она не только хороша собой, но смелая и умная. И с характером – не то что другие молодые женщины, которых принятое в свете воспитание сделало скучными и пресными пустышками. К тому же она обладает чувством юмора, что ему очень по душе.
– Если вы даете честное слово больше не похищать моих лодок, чтобы отправиться на берег, тогда я обещаю не заниматься с вами любовью… ну, скажем, до обеда.
У Хелены от негодования приоткрылся рот, но она вовремя заметила, что его глаза смеются, и высокомерно ответила:
– Милорд, по-моему, это разумное соглашение. Поскольку я сделала на берегу все, что хотела, мне не к чему вам перечить.
Адам подал ей руку и помог встать с койки.
– Что же вы там делали? А, принимали ванну. Интересно, почему вам пришло в голову записать расходы на мой счет? – Он внимательно на нее посмотрел.
– Вы же сами сказали мне, где мы будем сегодня ужинать, – с невинным видом ответила Хелена и пролезла под его рукой. – Миссис Треуотер, кажется, привыкла к… вашим гостям, – с этими словами она юркнула на палубу, и он не успел ничего ей ответить.
До вечера Хелена старалась не попадаться на глаза его светлости, хотя он очень привлекал ее, и ей было трудно устоять перед искушением. Облокотившись на поручень, она смотрела на пристань, где сновали рыбаки, торговцы и солдаты из казарм, расположенных на горе. Подул ветерок, и Хелена вздрогнула, но не от холода, так как было тепло. Ее проняла дрожь от воспоминаний о своих ощущениях, когда Адам целовал ее в каюте на кровати. Каким приливом ее занесло в объятия этого человека? Неужели близость смерти лишила ее всякого чувства благопристойности? Раньше ей ни разу не захотелось поощрить даже невинный флирт со стороны весьма интересных молодых людей. Но сейчас…
Хватит предаваться ненужным мыслям! Хелена отвернулась от берега и увидела, как Адам вместе с боцманом рассматривает карту, разложенную на крышке люка. Они явно обсуждали курс корабля.
Адам хлопнул боцмана по плечу, и до Хелены донесся его голос:
– Я знаю, о чем мы договаривались, дружище, но теперь мои планы изменились, и я должен вернуться как можно скорее.
– Прямо сейчас, милорд?
– Нет, попозже вечером. Я обедаю на берегу. Мы отчалим в половине одиннадцатого.
– Но, милорд, ведь будет отлив…
– Я верю, что ты не посадишь нас на мель, Дженкс. – Адам свернул карту и спустился вниз.
Боцман посмотрел на Хелену, и по выражению его лица она поняла – он знает, почему и с кем Адам обедает на берегу, и не одобряет этого.
Мысль об обеде напомнила ей, что она с утра почти ничего не ела, и теперь у нее засосало под ложечкой. Хелена отправилась искать Билли, чтобы он принес ей хлеба с сыром. Она нашла юнгу в крошечном камбузе на нижней палубе. Мальчик сидел в углу, скрестив ноги, и чистил картошку, а кок, грубый на вид матрос, что-то жарил на большой сковородке, стоящей на сложенной из кирпича плите.
Из рассказов отца и дяди Хелена усвоила, что камбуз – это темный чулан, где готовят несъедобные кушанья. Этот камбуз действительно был маленький и темный, но от жаркого исходил аппетитный запах, а на крючках сияли начищенные медные кастрюли.
– Как вкусно пахнет! – не удержалась от восклицания Хелена и приветливо улыбнулась суровому коку. – Как только вы умудряетесь готовить в такой тесноте, – сказала она.
Лицо кока немного смягчилось.
– Да, мэм, вы правы. Я им это же твержу, а они недовольны. Им бы пожевать морской паек! Пришлось бы тогда вытаскивать из галет жуков, а мясо есть в потемках, чтобы не видеть, как в нем шевелятся черви. Простите, мэм… Дамам такое не принято говорить.
– Не волнуйтесь, – ответила Хелена. – Я наслышана о таких вещах от отца.
– Он что, моряк, мэм?
– Был. Его убили при Трафальгаре. Это адмирал Уайтт.
– Да ну, мэм! – Лицо кока засветилось добротой. – Я служил под его началом в Копенгагене. Тогда он был еще капитаном. Там мне ногу покалечило. Меня списали на берег, и я стал трактирщиком, но недолго им пробыл. Уж больно скучно после моря, – он прошаркал по камбузу, волоча правую ногу, взял большой нож и стал резать лук. – Вот тогда-то меня и взял к себе его светлость. Я с ним уже два года плаваю.
– Но наверняка интереснее содержать таверну, чем плавать на господской яхте, – с улыбкой заметила Хелена.
Кок загадочно на нее посмотрел.
– Как сказать, мэм. Как сказать… Не желаете ли перекусить?
Хелена решила, что подготовка к обеду не займет у нее много времени – надо всего лишь умыться и расчесать волосы. Но она ошибалась, так как то, что она нашла в сундуке и комоде, привело ее в замешательство, и она долго стояла в нижней юбке среди кучи одежды, разглядывая вещи из французского шелка и кружева. Все было сшито превосходными мастерицами, а неприлично прозрачное дамское белье украшали оборочки и вышивка. Хелена гладила тонкую материю и думала о том, что его светлость не скупится для своих дам. Значит, все, что говорили о его любовницах, – правда.
Но ей необходимо чистое белье, и она наденет то, что здесь имеется! Правда, где-то глубоко в подсознании звучал противный голосок, шептавший ей, что очень приятно, когда тебя осыпают подобными щедротами.