Волнение у нее немного улеглось, когда они уселись за стол, а миссис Треуотер стала подавать кушанья. Она обслуживала их сама, принимая блюда от мальчика-слуги. Видно, в «Гербе Годольфина» считались с желанием его светлости соблюдать осторожность.
После супа последовало куриное фрикасе, затем жареная рыба с зеленью. Хелена удивилась своему аппетиту. А разговаривали они исключительно о еде.
— Попробуйте рыбу, милорд. Она на редкость свежая. А соус из каперсов очень вкусный.
Адам взял блюдо с рыбой. Он поддерживал вежливую беседу и наблюдал за напряженным лицом Хелены. Наконец она расслабилась. Очевидно, привычный обеденный ритуал ее успокоил, и она ему улыбнулась.
— Надеюсь, вы больше не волнуетесь за вашу маму — человек, которому я поручил доставить письма, вполне надежный, — сказал Адам, наполняя ее бокал вином.
— Рада слышать это, милорд. Я понимаю, сейчас уже не стоит волноваться, но все равно не перестаю думать о том, что она пережила, когда Джон пришел домой и сказал ей, что меня унесло в море. — Хелена сделала глоток вина и спросила: — А этот рыбак часто отвозит ваши письма?
— Достаточно часто, раз я ему доверяю, — спокойно ответил Адам и слегка приподнял бровь — он понял, что она пытается выудить у него секреты. — Из того, что я слышал от вас о леди Уайтт, она здравомыслящая женщина и не подвержена излишней нервозности.
— Да. Когда папа находился в плаванье, она всегда говорила, что не поверит в худшее, пока не увидит посыльного с его шпагой: если бы она верила всем донесениям из Адмиралтейства, то уже не один раз была бы вдовой!
— Хотите крабов под маслом? — Адам передал Хелене кушанье и налил в другой бокал белого вина. — Попробуйте — оно лучше подходит к рыбным блюдам.
Хелена сделала маленький глоток — вино оказалось вкусным и менее крепким, чем красное.
— Моя мама славится в научных кругах своей ученостью. Она говорит, что ничто так не отвлекает от неприятностей, как чтение истории спартанских войн!
Адам с хрустом разломил клешню краба и заметил:
— Согласен. Хотя мой опыт изучения греческих войн ограничен постоянной поркой в Итоне из-за плохих переводов.
— Должна признаться, милорд, что я тоже не большой знаток классической истории, несмотря на все мамины усилия. Что касается Джона, то его интересует исключительно римский флот.
— А, да, ваш брат… Вы говорили, что он интересуется кораблями.
— О Господи, он такой шалун. Но тогда я не предупредила его о том, что нельзя забираться на вашу яхту…
В комнате было очень тепло. Хелена чувствовала, что у нее горит лицо. Интересно, от чего: от воспоминаний о первой встрече с Адамом Дарвеллом или от вина?
— Для мальчика его возраста вполне естественно проказничать. Я был таким же. Бредит морем?
— Да! Он больше ни о чем не думает, но ему надо подрасти, чтобы дядя взял его с собой в плаванье. Бедняжка Джон боится, что война вот-вот может закончиться!
— Думаю, это маловероятно, — мрачно произнес Адам. — А кто ваш дядя?
— Коммодор сэр Роберт Брейки, мамин брат. Он сейчас в Средиземном море.
Появилась миссис Треуотер с блюдом орехов и портвейном. Она поставила графин перед Адамом и удивленно взглянула на Хелену, которая не поднялась из-за стола, чтобы оставить его светлость одного.
— Есть другая гостиная, мисс, — многозначительно произнесла хозяйка. — Напротив, через коридор.
— Да? Благодарю вас, миссис Треуотер. — Хелена улыбнулась хозяйке, но осталась сидеть.
Изумленная миссис Треуотер вышла, нарочито громко закрыв за собой дверь.
— Можно мне попробовать портвейна? Я никогда его не пила, — попросила Хелена.
Адам внимательно на нее посмотрел. Он дал ей выпить вина, чтобы она расслабилась и чувствовала себя более непринужденно, но, видя, как она раскраснелась и как блестят у нее глаза, решил, что она выпила лишнего. Правда, это еще добавляло ей очарования.
— И хорошо, что не пили, — строго сказал он, наливая себе вина и отодвинув графин подальше от нее. — А теперь нам надо кое-что обсудить…
Хелена в недоумении сморщила нос.
— Разве?
— Я правильно понял — в этом году вы собираетесь дебютировать в свете? — словно не слыша ее, спросил Адам.
— Да… В прошлом году мама про это забыла. Когда она и ее издатель наконец договорились о трактате, посвященном Пуническим войнам, уже наступил июнь, а у меня не было сшито ни одного платья.
— Забыла? Простите меня, Хелена, я не собираюсь осуждать леди Уайтт, но мне казалось, что любая мать с дочерью на выданье прежде всего думает именно об этом.