Но покой был всего лишь иллюзией, а истиной — то, что Гранин оставался стариком без надежды, а канцлер желал выдать Сашу Александровну за графа Плахова, и вряд ли это принесет ей хоть сколько-то счастья.
Цыганка, про которую он совсем забыл, вдруг протянула морщинистую ладонь.
Гранин растерялся, принялся шарить в карманах в поисках медяков.
— Руку покажи, — хмыкнула цыганка насмешливо.
А потом долго разглядывала переплетения линий, что-то шептала на своем языке, плевалась через плечо.
— Вот бесовщина, — наконец сказала она, — две линии жизни — и обе длиннющие.
— Так ведь проклятие…
— А проклятие-то наше, цыганское, — перебила его старуха, враз подобрев. Ее лицо стало таким радостным и гордым, будто ей было приятно увидеть работу мастера-собрата. — Стало быть, и черт наш, цыганский. Мы зовем его бэнгом. Смекаешь, барин, что к чему?
— Нет, — честно ответил Гранин.
— Цыганский черт мену любит, — расхохоталась она. — Ты с ним поторгуйся хорошенько да поставь на кон что поинтересней, чтобы алчность его обуяла. Азартен бэнг и готов проиграться до исподнего.
— Да где же его взять-то, вашего черта?
— Тю! — и старуха снова покатилась со смеху. — Это бога искать надо, а черт всегда за плечом, только позови!
— И что же ему предложить?
— А вот тут осторожнее, барин, не продешеви, — она погрозила Гранину скрюченным пальцем, отпустила его руку, — позолоти теперь, яхонтовый, да не скупись!
Он и не стал скупиться.
Сменившая гнев на милость цыганка махнула рукой, позволяя ему войти на хутор, и Гранин отправился искать своих.
Саша Александровна, раскрасневшаяся, взъерошенная, немедленно попалась навстречу.
— Сами, — закричала она, — сами решайте! Меня больше не спрашивайте! Я теперь тут фигура бессловесная!
— Батюшки, — изумился Гранин, — кто это вас этак подхлестнул?
В ответ она только рукой махнула, сноровисто слепила снежок и запустила им в цыганского постреленка, сидевшего на плетеном заборе. В ответ раздался залихватский свист, и началось серьезное снежковое сражение.
Гранин же поспешил на поиски Шишкина. Мужики подсказали ему, провели в просторный сарай, где тепло пахло лошадьми, сеном, навозом.
— Красавица, — счастливый Шишкин указал на коренастую, невзрачную на первый взгляд лошадку неопределенной пегой масти.
Теперь стало понятно, отчего Сашу Александровну так всколыхнуло.
— Да неужто, — не поверил Гранин, а когда услышал, какую цену заломили за эту «красавицу» цыгане, и вовсе решил, что это не сделка, а сплошное надувательство.
Шишкин, однако, выглядел уверенным и в торг вступил с небрежностью истинного менялы.
Глядя на то, как они с цыганом-продавцом препираются — весело, с явным удовольствием и пониманием важности дела, Гранин подумал, что куда ему. Он не то что черту, младенцу с легкостью проспорит.
Обратно ехали неспешно. Саша Александровна, вспыльчивая и отходчивая, слушала шишкинские уговоры внимательно.
А тот соловьем разливался: мол, тонконогих породистых коней обязательно надо вязать с выносливыми труженицами, привыкшими к местным морозам.
— Вам же порода нужна не только для красоты, — говорил он, — а чтобы она сутки без продыху могла с повозкой нестись!
— Ну посмотрим, посмотрим, — сдалась Саша Александровна. — Придет весна — и все увидим.
— Первое поколение что, ерунда. На внуков смотреть надо!
У Гранина остро и больно заболело сердце.
Ах если бы и ему увидеть внуков! Поди Степка с Ванькой совсем уже взрослые, семьями обзавелись, ребятишек нарожали.
А Гранин все пропустил. Вся жизнь его сыновей — мимо.
И даже если канцлер проявит все же милость и скажет, где искать детей, то прошедших лет уже никак не вернуть.
Ненависть вспенилась посолоневшей слюной, какое там никому не причинять вреда! — убил бы сейчас Гранин канцлера, голыми руками бы придушил.
И тогда показалось ему, что за левым плечом и впрямь кто-то довольно, тихо смеется.
— И чего это вы, Михаил Алексеевич, призадумались? — Саша Александровна подъехала ближе. — Чего хотела от вас та старуха?
— Говорит, проклят я цыганским проклятием, — пожал плечами он, — и теперь следует мне выторговать у черта свободу.
Что же случится после? Если и правда получится — станет ли Гранин стариком, как прежде? Ну, хоть Саша Александровна будет рада найти своего дядюшку-лекаря.