Между тем мороз крепчал и дошел до 60 градусов ниже нуля. Опасно и невозможно было оставаться без движения. Зная это, Харрингтон и Савой время от времени соскакивали с саней и с бичами в руках бежали сзади собак до тех самых пор, пока не согревались, после чего снова садились в сани.
Таким образом, то на санях, то бегом они миновали вторую и третью смену. Остальные золотоискатели растянулись позади них миль на пять. Многие из них еще пытались обогнать гонщиков из Сороковой Мили, но все их попытки были тщетны.
На третьей смене, на 25-й миле от Сороковой Мили, вплотную к саням Харрингтона подъехал Лон Мак-Фэйн. Увидя впереди запряжки Волчьего Клыка, Джек Харрингтон поверил в свою окончательную победу. Он знал, что с такой запряжкой он не пропадет. Нет такой запряжки на свете, которая могла бы обогнать его теперь! И Луи Савой увидел Волчьего Клыка и, увидев его, понял, что его дело проиграно. Тогда он стал проклинать самого себя, а вместе с тем коварную женщину, Джой Молино.
В то же время он не забывал дела. Впереди него, разбрасывая во все стороны снежную искристую пыль, мчался Джек Харрингтон, и Савой решил не отставать от него и бороться за свое счастье до последнего момента. Уже рассеивались тени, и стало светлее на юго-востоке. А соперники все мчались и мчались и не переставали изумляться тому, что сделала женщина, Джой Молино.
Сороковая Миля встала чуть свет, сбросила с себя теплые постельные меха и высыпала на дорогу, откуда можно было видеть Юкон на протяжении нескольких миль — до ближайшего изгиба. Несколько в стороне от всех стояла Джой Молино, и пространство между нею и блестящей колеей дороги было совершенно свободно. Люди сидели вокруг горящих костров и заключали последние пари, ставя золотой песок и табак. Больше всего пари было за Волчьего Клыка.
— Едут! — завизжал мальчик-туземец, забравшийся на сосну.
На груди Юкона, у самого изгиба, на белом снегу показалось черное пятно. Тотчас же показалось и второе пятно. По мере того как эти пятна росли, на значительном расстоянии стали обозначаться и другие пятна. Мало-помалу можно было разглядеть очертания саней, собак, а затем и людей, лежавших на санях.
— Волчий Клык идет первым, — шепнул полицейский агент, повернувшись к Джой. Та только улыбнулась.
— Десять против одного за Харрингтона, — крикнул один из золотых королей и достал из кармана мешок с золотым песком.
— Всего только? — спросила Джой. Полицейский агент неодобрительно покачал головой.
— У вас есть при себе хоть сколько-нибудь золотого песку? — спросила Джой, обращаясь к агенту.
Тот показал ей свой мешок с золотом.
— На пару сотен наберется? Ладно! Я принимаю пари.
Она продолжала загадочно улыбаться. Полицейский чиновник глядел, не отрываясь, на дорогу и что-то соображал.
Харрингтон и Савой все еще стояли на коленях и немилосердно хлестали собак; впереди по-прежнему шел Харрингтон.
— Десять против одного за Харрингтона! — снова закричал богач, вызывающе размахивая туго набитым мешочком.
— Принимаю пари! — заявила Джой.
Чиновник повиновался и пожал плечами, словно желая сказать, что допускает это исключительно ради такой женщины, как Джой.
Уже прекратились пари, и наступила почти могильная тишина.
Словно судно на море, словно судно под жестоким ветром, качаясь и ныряя, мчались сани. Несмотря на то что морда передовой собаки все еще касалась задка саней Харрингтона, Луи Савой имел очень мрачный вид.
А Джек Харрингтон не разжимал губ и не смотрел ни вправо, ни влево. Его запряжка шла по-прежнему твердо и ритмично, а Волчий Клык, растянувшись во всю длину, опустив голову почти до земли и изредка слабо подвывая, великолепно вел собак.
Все затаили дыхание. По-прежнему царила мертвая тишина, время от времени нарушаемая скрипом полозьев и свистом бичей.
Вдруг воздух рассек зычный призыв Джой Молино:
— Эй, Волчий Клык, Волчий Клык!
Волчий Клык, услышав призыв, тотчас же свернул с дороги и направился в сторону своей госпожи. За ним покорно последовала вся запряжка, сани на одно мгновение перегнулись, и Джек Харрингтон, как стрела, вылетел на снег. Едва только Савой мелькнул мимо него, Харрингтон вскочил на ноги и стал с отчаянием следить за тем, как его соперник несется вдоль речки.