- Значит, выгоняешь? А как же быть со стиральной машиной, которую я купил? С видаком? С мягкой мебелью?
- Я тебе стирала, убиралась, готовила еду, спала с тобой. Поэтому все, что здесь есть - мое... Два!
Левый глаз прищурен, пистолетный ствол переместился, нацелившись на левую половину груди.
Родимцев решил не искушать судьбу - вышел не лестничную площадку. Вслед вылетала тяжелая сумка. Остановился, не позволяя выдвинутой ногой захлопнуть дверь.
- Слушай меня внимательно, сучонка. Наш базар ещё не закончен - он впереди. Все равно достану тебя, так и знай!
И ушел. Естественно, к матери - в единственное убежище от всех невзгод. Автобусом не воспользовался - тащил плотно набитую пожитками сумку и мечтал о... примирении с неверной любовницей.
Утром следующего дня его разбудил телефонный звонок. Николай подумал звонит опомнившаяся Симка. Извинится, пригласит окончательно переселиться к ней. Господи, какое это будет счастье! Еще не распакованная сумка стоит в углу прихожей, будто приглашает хозяина отправиться на постоянное местожительство.
Но звонила не Симка. В трубке - мужской голос. Некая помесь баса и тенора.
- Николай Родимцев?
- Я... Кто это?
- Слушай меня внимательно, парень. Говорит с тобой Антон... Слыхал такое имячко?
- Слыхал, - выдохнул Родимцев, чувствуя, как в нем зарождается ярость.
- Вот и хорошо, что слыхал, - с легкой насмешкой проговорил фээсбэшник. - Просто решил тебя предупредить. Еще один визит к Симочке, тем более, попытка угрожать ей и я отправлю тебя туда, где ни мать, ни друзья не отыщут. Как говорится, на всю оставшуюся жизнь... Понятно излагаю?
- Мои отношения с телкой - только мои. А угрожать мне не стоит - сам кого-угодно могу пустить под молотки. В том числе, и тебя.
- Ну-ну, - все так же спокойно и насмешливо, без раздражения или гнева, промолвил Антон. - Мое дело предупредить. Раз ты не согласен пойти на мировую - приму свои меры... Будь здрав, будущий зек!
Родимцев положил трубку и забегал по квартире. Ненависть к сопернику переполняла его, требовала немедленного выхода. Вспомнил о спрятанном в дупле дуба "макарыче". Достать бы его, купить на подпольном рынке запасную снаряженую обойму, подстеречь Антона возле симкиного дома и разрядить в него пистолет.
Он понимал, не мог не понимать, что противостояние с представителем могущественной Службы госбезопасности ни к чему хорошему не приведет. Тем более, с учетом пасущих его бандитов. Слишком разные "весовые категории" и возможности. И все же сдаваться Николай не собирался.
- Что с тобой происходит, Коленька? - испуганно спросила Ольга Вадимовна. - Что случилось?
- Ничего особенного, мама... У меня - просьба. Будут стучать в дверь не открывай. Если даже милиция. К телефону не подходи и сама старайся звонить пореже. По вечерам задергивай шторы, по возможности не зажигай свет...
- Ты чего-то боишься? Думаешь, мы долго выдержим жизнь запечных тараканов? Ты что-то скрываешь, милый, лучше скажи честно, кто тебе угрожает?
Николай, не отвечая, заперся в совмещенном туалете, открыл воду и, бездумно глядя на наполняющуюся ванну, принялся строить планы подпольной своей жизни.
Сидеть в темноте, прислушиваясь к каждому звуку вне квартиры, не подходить к телефону, громко не разговаривать, короче самого себя похоронить - действительно, долго не выдержать. О матери Родимцев не думал, по его мнению, все они, родительницы, созданы только для того, чтобы охранять покой своих детей, обеспечивать им беззаботное и, главное, безопасное существование.
- Коленька, у тебя все в порядке? - забеспокоилась за дверью мать. Сердце не болит?
- Нормально, - недовольно буркнул Николай. - Успокойся, мама, ничего мне не грозит. Просто не люблю ментов. А они могут появиться. Тот же участковый... Ежели позвонит, скажи: уехал, мол, сын, на Север зашибать деньгу.
- Скажу, - покорно согласилась Ольга Вадимовна...
Глава 4
При отсутствии спасительных наркотиков у наркоманов наступает болезненная ломка. Ее мало кто выдерживает, не ломается. Николай только один единственный раз на зоне вколол себе дозу. И навсегда рпзочаровался. Ничего особенного не произошло просто одурманнный мозг вдруг зафантазировал.
С тех пор не употреблял ни героин, ни анашу. Сейчас наркоту заменила ему Симка.
Поэтому разлука с любимой девушкой вызвала такую же "ломку". У парня болело сердце, его карежило, ломало, в голове - какой-то белесый туман. Почти полмесяца болел, валялся на диване, бездумно переключая программы телевидения.
Полнейшая апатия.
Боролся сам с собой, бутылками глотал пиво, водку, вино - все, что попадалось на глаза. Потом всю ночь рыгал в унитаз. Организм не принимал спортного, брезгиво отвергал его.
Не помогли ни алкоголь, ни материнские увещевания. Похоже, парень сломался... В конце концов, что предосудительного, если он повидается с девушкой, без скандала и угроз попытается выяснить их взаимоотношения? Пойти к ней домой? Нет, это отпадает, Симка или её мамаша могут позвонить Антону...
И вдруг на память пришли ежедневные симкины прогулки с лохматой таксой. Вот он, выход! Лучше не придумать, двор - нейтральная территория, никому не запрещено гулять там, дышать свежим воздухом. И - случайно повстречаться. Ну, деваха пожалуется новому своему любовнику - какие могут быть претензии? Не бил, не материл - просто тихо, культурно побеседовал.
Телевизор выключен, пульт полетел в сторону. Парень торопливо обмылся, будто собирался не на обычную прогулку - на заранее оговоренное любовное свидание. Натянул выстиранные матерью джинсы, такую же куртку и пулей вылетел из дома. Возле под"езда поколебался, но все же решил пистолет из дупла не доставать. Так надежней.
В восемь вечера Николай притаился неподалеку от знакомого дома. Сдерживая взволнованное дыхание, не сводил настороженного взгляда с под"езда. Кровь стучала в висках с такой силой, что он пальцами прижал их.
Наконец, появилась Симка. Одета буднично - старенькая кофтенка, потертые джинсы. По обыкновению повела собаку вокруг пруда. Такса то и дело задерживлась, присаживалась, нюхала кобелинные "отметки" на траве и на деревьях.
- Сима? - тихо окликнул Родимцев и - более громко, - Симочка!
Девушка огляделась, пренебрежительно пожала узкими плечиками и все так же медленно пошла дальше. Николай хотел было выйти из-за кустов, но его остановили. Два парня в камуфляже.
- Тебе сказали сидеть тихо? - прошипел один из них. - Оставить телку в покое?
- А вы кто такие?
Вместо ответа - сильный удар в солнечное сплетение. Николай согнулся. Новый удар по затылку свалил его на землю. Били кулаками, ногами, милицейскими дубинками.
- Учти, падло, ещё раз приблизишься к телке - замочим!
Родимцев ворочался на траве раздавленным дождевым червем, пытался подняться - не получалось. Нападавшие исчезли. Симка подошла к недавнему любовнику, несколько минут постояла над ним. Брезгливо поморщилась.
- Симочка, - разлепил окровавленные веки Николай. - Симочка, - со стоном повторил он.
Девушка, не торопясь, сильней обычного покачивая бедрами, пошла к под"езду, безжалостно волоча за собой упиравшуюся собаку.
Как Родимцев умудрился добраться домой - не помнил. Его шатало, бросало из стороны в сторону, пострадавший желудок извергал противную слизь. Немногочисленные прохожие шарахались в сторону. Нажрался парень водки по самое горло, упадет - расшибется. Никому не пришло в голову помочь, вызвать скорую. Принцип "каждый только за себя" вошел в плоть и в кровь...
* * *
С полмесяца Николай отлеживался дома. Плачущая Ольга Вадимовна лечила сына примочками, какими-то травяными отварами. Врача решили не вызывать может сообщить в милицию. Теперь недавний зек - под двумя прицелами: бандитов, двое из которых либо убиты, либо изуродованы, и милиции, которую науськал на соперника фээсбэшник.
Прятаться за металлической дверью, оконными решетками, дышать через раз? Нет, на это он не способен! Короткая тридцатилетняя жизнь научила парня на удар отвечать двумя, на пулю - очередями! Еще в далеком безоблачном детстве мать заподозрила у сына психические отклонения, таскала его по врачам, которые подвергали Николая всячески тестам и проверкам.