«Это не самое плохое» - сказала она мне тогда. «Уходи. Вернешься, когда тебе больше нечего будет бояться»
- Я все же не понимаю, госпожа.
- Жаль, видно я плохо тебя учила.
Тиа, там, за воротами и так достаточно людей, которые убивают друг друга.
Там есть цари, есть воры, есть ремесленники и солдаты, охотники и маги, и ученые, есть мужчины и женщины. Их так много, и так много правил выдумано, что они запутались. И вот, когда им становится плохо, приходим мы, чтобы помочь. И совсем не годится, чтобы жрица Богини, имя которой Жизнь, дарила смерть. Ненависть недостойна тебя. Берегись, потому что сердце твое неспокойно. А тебе дано больше, чем другим - твои знания, молодость, красота, магия. Никогда не унижайся, Тиа.
Поздно уже. Иди спать. Завтра ты уйдешь.
Мир за воротами встретил ее хмуро. Люди были неприветливы, но не злы. Здесь многие поклонялись Богине, если и не признавали это открыто, то тайно.
Первое время Тиаулурин работала в больнице. С утра до позднего вечера, почти без передышек. Руки, лица, раны, язвы - все сливалось, люди были ей безразличны, она лишь выполняла свой долг, исцеляя и облегчая страдания. Когда, в какой день отдельные черты начали складываться? Однажды она почувствовала радость оттого, что девочка, долго и тяжело болевшая, умерла. Это было жестоко, чудовищно и неправильно. Умер ребенок, не успевший сделать ничего такого, чтобы заслужить всю эту боль. Но больше ей не придется мучиться, голодать, терпеть побои и холод, как было бы, если бы она выздоровела. Она никогда не вырастет и не выйдет замуж, но избежит насилия и не увидит смерти своих детей, как видела ее мать и мать ее матери. Умер также старик, чьи темные сверкающие глаза беспокоили Тиа, словно обещали открыть тайну. Умерли близнецы, дети купца, и дальняя родственница лорда, хозяина замка. Остальных эпидемия пощадила, а была ли в этом хоть капля ее заслуги - кому судить?
Однажды, и это стало причиной, по которой ей пришлось покинуть город, сам лорд Руа пригласил молодую жрицу в замок. Как любой мужчина в возрасте, он вдруг задумался о смерти и о том, что ждет его после. Страх, пока еще скрываемый даже от себя, толкал его на бессмысленные действия, браваду - может быть, он пытался доказать себе, что время еще есть. И хватался за разные слухи о чудесах, надеясь продлить свою молодость. Он хотел предсказаний и спрашивал, может ли кто-либо жить вечно. И после ответа у Тиаулурин не оставалось выбора.
Мерцали свечи
И вечность изодрана в клочья,
И плыли, и кровоточили свечи,
И голос шептал:
“Еще не поздно”.
Оторваны крылья, упали ладони.
Вчера навеки умолкли драконы.
Закончен вечер, но приговор не исполнен.
Мерцали свечи.
Еще не поздно.
Другие города. Большие, темные, людные, тоскливые, яркие, маленькие, душные. Чужие языки, лица. Везде было одно и то же - болезни, беды и молчаливые люди, смотревшие на жрицу враждебно или заискивающе. Чем дальше она продвигалась на юг, тем меньше почтения к Богине и ее служителям. Все чаще в лицах проступала угроза. И теперь не казалась невероятной история с камнем, рассказанная госпожой Иделен, еще хорошо, что не произошло большего. «Но я не вернусь. Нет!»
Однажды, по дороге к дому, в котором она жила уже почти год, Тиа услышала за собой звук чьих-то шагов. Это не было странным, даже ночью она часто слышала шаги за своей спиной. Но на этот раз они не отставали. Не стоило спешить и выдавать этим свой страх. Вместо этого жрица нащупала рукой кинжал, с которым никогда не расставалась. Чья-то рука схватила ее локоть, дернула и заставила обернуться. На нее смотрели мутные глаза. Владельцу таких глаз трудно было бы что-то объяснить, он не поймет слов и даже не станет слушать. Его мир, такой понятный и конкретный - мир его желаний и чувств, запах немытого тела, грязных мыслей, выпитого вина и неутоленной похоти, сила, с которой он сжимал ее руку - все вдруг обрушилось на нее, коверкая и ломая тот мир, в котором жила она раньше и обессиливая. Но кинжал оказался не нужен. Ярость, которую трудно было предположить в хрупком теле, как сжатая прежде пружина, вырвалась на свободу. Не нужны были даже заклинания - что-то оттолкнуло его. Мужчина отлетел от нее, словно был ударен, упав на товарища, которого она только теперь заметила.
-У, ведьма! - выругался тот.
Дома она несколько часов проплакала, сама не зная почему - из-за перенесенного потрясения и страха, а может от одиночества, или страха перед той властью, которую обнаружила в себе. «Но я не вернусь!»
Маленькие селения завораживали ее, вроде того, в котором она жила до школы. Люди были там честнее. И пока могла, Тиаулурин старалась избегать города.