Белые кони,
Ваши гривы прекрасны,
Ваши глаза...
Боги, как нелепо... и в такой момент...
как тяжел жертвенный нож
и ваше понимание...
Простите! Простите меня! Вы - все, что у меня есть. Прижаться щекой к мокрым от долгого бега бокам, слушать ваше дыхание. Смотреть в ваши глаза, где все - любовь... доверие, вера... я верю вам. Ни одного человека никогда я так не любил, как вас. У меня не было друзей, кроме вас.
...ваша беззащитность...
И судорога пережимает горло,
Словно это я - жертва.
Толпа... кто они такие, чтобы требовать от меня невозможного? А боги - вы, вы кто такие!? Как смеете вы?
Ненавижу ваше прощение! Не прощу... не прощу... ненавижу!”
Человек прервал жертвоприношение и подошел к краю помоста. С ненавистью посмотрел на затихшую толпу.
-Вы не люди, - сказал он тихо, но все услышали. - Вы не люди больше...
Тьма войдет незваная, нежданная, злая.
Тьма наших душ.
Темнее той, которая снаружи.
Ночь наступит раньше, чем мы ждали.
Ночь нашей веры,
Наших незрелых страстей.
И обожжет, ослепит огнями.
Убьет огнями.
Наши темные души.
Чтобы войти в замок, нужно было пересечь выложенный камнями круг у входа. Обычно, если кому приходила в голову такая блажь, использовали окна и проломы в стенах.
Одержимая убийством, она пересекла круг и разбудила того, кто спал в нем.
Замок колдуна был похож на все заколдованные замки мира. Так же запущен, темен, дик и страшен. С потолков свисает паутина, полы покрыты толстым слоем несмываемой грязи, мебель давно перестала напоминать о том, для чего была создана. Фамильные портреты темны, и золоченые рамы не смогут разогнать тот мрак, что лежит на лицах. Стертые ступени узких лестниц и эхо, которое кажется громче настоящего разговора.
Но как же красиво было тут когда-то!
Но колдун, видно, не относился к числу людей, которым нравится такое запустение. А может, он был педантичен. И в той части, где жил, регулярно делалась уборка. Раз в несколько лет невидимый ветер выдувал пыль из углов и стряхивал паутину с карнизов. Мягкие ткани устилали стены и полы казались почти чистыми.
Бумаги грудами лежали на столах, на полу и кроватях. Это были чертежи, схемы, старые тексты на непонятных языках, написанные дрожащей рукой полувыцветшими чернилами. Подойдя ближе, Тиа смогла разобрать несколько строк на одном из листов:
Куда бы я ни шел,
Все дороги приведут к тебе.
Даже те, которых еще нет.
Все вероятности зациклены на тебе,
Как на точке отсчета.
Потому что ты -
Исток и причина творения.
Ты было в начале и будешь потом...
- Это молитва, - сказал голос за спиной.
Она обернулась.
Он стоял в проёме дверей - высокий, худощавый светловолосый человек. Он был невероятно красив, но в его красоте скрывалось что-то отталкивающее. И в тот миг, когда она пришла к выводу о его уродстве, он вновь стал притягательным. Словно ему удалось вобрать в себя множество лиц, разных, совсем непохожих людей. Его серые глаза иногда казались бесцветными, прозрачными, как стекло, но затем они меняли свой цвет почти до черного.
Он протянул руку и коснулся ее плеча:
- Старая. Много поколений назад древний, уже исчезнувший народ призывал этими словами бога, чье имя неизвестно. Они верили, что он явится, если верно произнести это имя. Зачем ты пришла?
Кожа его ладоней груба, длинные - таких длинных нет ни у кого - пальцы с толстыми суставами.
- Не знаю.
Белая-белая кожа, без оттенков желтого или розового. Холодные ладони, Как лед. Как у мертвеца.
- Ты хотела убить меня?
- Да.
Понимание в его глазах.
- Ты останешься со мной?
Черное длиннополое одеяние. В окружающей полутьме лишь он был источником света.
Повинуясь ли невысказанной ею просьбе, его ли взгляду или движению руки, вдруг вспыхнул огонь за спиной - красное беспокойное мерцание. Шевельнулись тени, в тревоге перепрыгивая со стены на стену. И буквы налились красным
- Да.
- Ты будешь моей женой.
Нет ничего важнее, чем прыгающая строка на листе бумаги. Нет ничего важнее, чем понять смысл неровных строк. Отыскать скрытое, ускользающее имя Бога.
- Да.
Я дважды предала по пути сюда. И возможно, предам снова, тебя. Но да - я останусь и буду твоей женой. Я люблю тебя.
Я люблю тебя.
Обещание любви -
Так непросто,
Так непрочно,
Так немного.
Я люблю.
Завтра...
4
Полнолуние несколько раз обливало лес своим призрачным светом. Они не смели приходить и ничего не говорили ей. Но они ждали. И теперь ей не было дороги за пределы каменных стен. Ей не было места среди людей, в их городах, давящихся собственной злобой, и не было места в лесу. Она предала дважды. Но больше не жалела об этом.