Вдруг в густых зарослях справа что-то сильно захрустело и словно рябь по воде, по верхушкам двухметровых папоротников вдаль, в сторону от путников пробежала зыбь. Гигантский муравьед не стал связываться с людьми, от которых исходили такие необычные запахи. «Ну, и славно! – воскликнула фея. – Сам убежал». «Всё же скажи, что какой-то муравьед может нам сделать? – недоумевал Рощин. – Видел я их на картинке – большая беззубая крыса с длинным волосатым хоботом». «Мы наткнулись на муравьеда весом в центнер, – уже спокойным голосом пояснила Светла. – У него кривые когти на передних лапах, острые и крепкие как кинжалы. Твоему любимому ягуару запросто брюхо распорет».
На остатке пути до заветной поляны ребята не встретили никаких опасностей. Увидев чудесные алые цветы-губки, Наташа тут же сорвала один и глубоко вдохнула его аромат. Выдыхала в её обличье уже фея:
– Родной, давай не затягивать! Собирай их в свой рюкзак…
– А индеец где?
– Мирно спит, не беспокойся. Кстати, по поводу цветочков – тоже, через пару месяцев новые вырастут.
Когда заплечные торбы путешественников наполнились душистыми поцелуйчиками, Влад с хрустом в суставах потянулся и закурил:
– Погоняю мошкару…
– Погоняй-погоняй… – довольная собранным урожаем Светла, не спешила вылетать из сестрички. – Хотела тебя попросить… Особо не нагружайся сегодня вечером. Пришло время поведать тебе про место, где меня заточили.
– Давно бы так! – воскликнул живописец и осёкся. Продолжил он уже с ноткой недоверия: – Неужели, наконец, узнаю? Всю голову себе сломал…
– Знаю, родной, – фея погладила Влада ладошкой Наташи по макушке. – Всё тайное сегодня станет явным. И папа мне поможет.
– Гермес?
– Да. Кто же ещё – у нас папа?! Вечером воздержись…
– Не надо повторять два раза! – Рощин надул губы, причём, по форме очень даже похоже на сорванные цветочки. – Как вернёмся, отправлю Карлоса на катер.
– Правильно! А то нашёл себе собутыльника… – фыркнула Светла. – Он, по-моему, может непрерывно пить с утра и до вечера.
Влад пожал плечами:
– Видимо, у дипломатов так положено.
– А у художников? – прищурилась фея.
Рощин никогда раньше с таким нетерпением не дожидался отхода ко сну. Неумеренно пьющего Карлоса живописец культурно выдворил с «Улисса» ещё засветло, сразу после лёгкого ужина. Горничные бесшумно убрали со стола и удалились. Дымя традиционной сигарой и отводя глаза в сторону, Влад посоветовал Наташе не засиживаться и пораньше лечь отдыхать после случившегося сегодня на поляне. Ещё продираясь на обратном пути в деревеньку через джунгли, художник поведал доверчивой подруге очередную байку, якобы она потеряла сознание от резкого аромата цветов-поцелуйчиков. Девушка послушно и несколько отстранённо кивнула, чмокнула сухими губами Рощина в щеку и ушла в каюту. «Не страдай ты так! – с жалостью произнесла фея в голове живописца. – Это святая ложь, сколько можно повторять?!» «А где мы встретимся во сне? – сменил тему Влад. – Должно быть приличное место, раз туда Гермес явится». «Выбирай сам, родной! Хочешь, прямо в этом салоне?» – отозвалась Светла. «Пожалуй… – поскрёб подбородок Рощин. – Что-то сигара горчит… Пойду тоже на боковую».
Яхта оставалась у надёжного причала в Сантарене до первых лучей утреннего солнца следующего дня.
– Ты мечтал когда-нибудь попасть в Антарктиду?
– Вообще-то нет… – протянул живописец, открывая бутылку шампанского. – Холод и больше ничего интересного… Разве что – пингвины…
– …и я! – в тон любимому прошелестела фея.
– Ты в Антарктиде?! – у Рощина дрогнула рука, и пенный напиток плеснулся мимо фужера. – И почему молчала?!
– Только сейчас пришло время сказать, – ласково улыбнулась Светла, вытирая лужу на столе салфеткой. – Сейчас, тебе сам чёрт – не брат! А прежде? Вспомни, пожалуйста, свои возможности.
Влад невоспитанно глотнул из горлышка и, заметив удивлённые глаза феи, просипел: