Через сто дней на горизонте показались странные, прихотливо изломанные очертания горных хребтов. Капитан знал, что ни одна земля, населённая людьми, так не выглядит, и с нетерпением ждал высадки и знакомства с аборигенами. Если они там, конечно, есть. От размышлений Гродара оторвала подошедшая сзади жена. Она опёрлась о поручни и мечтательно вгляделась вдаль.
- Как красиво! Я так рада, что побывала в море с тобой! А теперь ещё и эти горы. Мне набросков, которые я сделала здесь, хватит лет на десять. Мы же увидим их ближе?
- Да. Я думаю, это и есть та самая запретная земля. Во всяком случае, никто не рассказывал о таких горах.
- И это мне очень не нравится.
Принц, которого во время Испытания все звали просто Каро, незаметно подошёл справа и теперь тоже вглядывался в далёкие горы.
- Они неправильные, капитан. Всем слишком сильно хочется подплыть к ним поближе... Да и форма их настораживает. Я никогда не отлынивал от изучения землеописания и знаю законы, по которым образуются горы. Не может быть у них таких тонких и острых шпилей сверху. И большие они слишком, такое ощущение, что недавно появились. А ведь наш мир уже тысячи лет не знал никаких преобразований. Гродар, я прошу вас, давайте свернём в сторону! Я готов принять на себя клеймо труса, но приближаться к этим горам нельзя.
- Каро, ты не прав. Если наши учёные чего-то не знают, это не значит, что этого не существует. А горы так манят нас потому что прекрасны, а красота - сила, не уступающая мощью божественной. - Родая мечтательно улыбнулась. - Каждое сердце трепещет при виде такой мощи, и твоё не исключение. К тому же, ты привык прятать свои эмоции, сохраняя достойную наследника трона невозмутимость. Понятно, почему ты боишься своих чувств. Расслабься, дай своей душе взлететь.
Женщина мягко улыбнулась и ушла, предоставив дальнейшее решение мужчинам. Гродар не ожидал от жены такой вдохновенной речи, но был в глубине души согласен с ней. Пусть не красота, но мощь и тайна притягивают всех и всегда. А принц? Что ж, сейчас он не может приказывать, а, сойдя на берег, первым поймёт, как неправ был.
- Каро, там нет опасности. Я уже сорок лет болтаюсь по волнам и всегда чувствовал, когда приходила пора уносить ноги. Но здесь и сейчас я не чувствую опасности, только тайну. А неведомое пугает всегда, особенно, когда касаешься его впервые. Нет причин для беспокойства. Мы вернёмся со славой.
- Я надеюсь, вы правы, мой капитан.
Каро склонил в голову, но во взгляде читалось несогласие с Годаром. Принц развернулся и ушёл, а капитан остался стоять на палубе, вглядываясь в приближающиеся горы.
Через восемь дней Родая закончила первую картину. Внизу полотна клубился туман, казавшийся живым и бывший, почему-то, насыщенного фиолетового оттенка. Из него вырастали горы точь в точь такие, как стоявшие на горизонте. Из их массивных оснований вырастали тонкие острые шпили, кое-где раздваивавшиеся или увенчанные зубчатыми коронами. За горами угадывалось смутное изображение человека, полное тайны, зовущее к себе и обещающее множество загадок и ответов. Годар впервые счёл рисунок жены чем-то стоящим. А вот Каро провёл у картины всего минуту, затем развернулся и ушёл. Капитан втайне порадовался тому, что принц не оценил картину. В последнее время его всё сильнее мучали подозрения о том, что красавец, чьи волосы отливали серебром, а в глазах плескалась морская лазурь, однажды станет его молодой жене интереснее старого, успевшего поседеть мужа. Но Родая ни за что не будет с человеком, открыто презирающим её творчество. Очень, очень хорошо. Нужно поспешить поздравить жену, пока этого не сделал помощник. А то ведь Рабор тоже очень хорош собой.
Плаванье продолжалось. Родая продолжала писать картины. Гор больше повторялось, но каждый образ, оказавшийся на её полотнах, был наполнен тайной и мощью, ждущей только того, кто сможет подчинить её себе. А капитан замечал на картинах беспокоившие его мотивы - там всё раздваивалось. Жена часто говорила, что художником и поэтом руководит подсознание, часто заставляющее изливать на полотна и бумагу самые сокровенные мысли. Она явно знала, о чём говорила, и Гродар начал понимать, что в её сердце поселился другой. Но кто? Неужели всё-таки принц? Или помощник капитана Рабор? А может быть Гретра - бывшая подруга помощника, оставшаяся на корабле и сохранившая добрые отношения с бывшим любовником? Говорят же, что у этих творческих людей всё не так. Гродар бесился, но молчал, зная, что рано или поздно поймает любовников. И тогда... Тогда он покажет, что моряки не просто так считаются жестокими.
А потом внезапно, словно бы сдёрнув с себя покрывало, перед кораблём появилась земля. Узкая полоса побережья, покрытого странным красным песком, лиловые горы, оказавшиеся вблизи ещё выше и загадочней, уходящий от побережья к подножиям гор жёлтый лес. Словно безумный собрат этой беспутной твари выплеснул на палитру несколько красок разом. Родая сразу же вытащила деревянную раму, на которой писала свои, с позволения сказать, картины, и принялась сосредоточенно малевать всякую чушь, не имеющую никакого отношения к открывшейся им картине. Да и разве может жалкая смертная тварь запечатлеть истинное величие? Гродар теперь был уверен, что жена спит с принцем, с этим малолетним ничтожеством, готовым игнорировать законы Богини и законы своего собственного государства. И вот теперь он захотел остаться на палубе, не участвуя в высадке, отговорившись тем, что Родайе нужна защита. Знает он таких защитничков. Но ничего, пойдёт на берег как все. А Родайю он сам защитит... Губы капитана, наблюдавшего за выгрузкой на берег вещей, необходимых для экспедиции в лес, искривила страшная улыбка. Гулящая девка, которую он по недоразумению считал верной женой, должна быть сейчас в каюте, отдыхая от непонятно чего. Быстро взяв в хозяйственной каюте иголку и нитку, капитан прошёл к жене. Вскоре из каюты раздался полный боли и непонимания женский вопль.
Покидая измученную женщину с окровавленными бёдрами, Гродар на всякий случай привязал одну её руку к кровати. А над дверью установил тяжёлую чугунную чушку, которая должна была поприветствовать каждого, кто рискнёт войти в каюту без разрешения капитана.
- И вот вы здесь. - Голос шёл словно бы из ниоткуда. Экспедиция, легко миновавшая редкий жёлтый лес, в котором росли причудливые деревья, некоторые из которых были закручены спиралью, вышла в долину, лучше всего которую можно было охарактеризовать словом «странная». Земля в ней спеклась до состояния застывшей лавы, а перед вышедшими из леса путниками высилась стена из скал, переливающихся всем оттенками голубого и оранжевого. Неба почему-то не было видно, казалось, что стена перекрывает собой всё сущее, словно она - единственное, что реально в этом мире. Карро в ужасе отшатнулся, глядя на неё, но Гродар схватил его за шиворот, не давая развернуться и уйти. Капитан уже не помнил о том, как два дня назад обошёлся со своей женой, не думал о том, что сейчас Родая умирает от голода и жажды на опустевшем корабле. Вся его неизвестно откуда взявшаяся ревность и жестокость выветрились, теперь он хотел одного - попасть за проклятую каменную стену, ибо там была сокрыта величайшая тайна. Откуда-то капитан знал, что ни один из его спутников не должен уйти. И он стальной хваткой держал рискнувшего оказать неповиновение капитану моряка. О том, что Каро был ещё и принцем, Гродар тоже забыл.
А из-за стены тем временем вырастал гигантский полупрозрачный силуэт. Если бы моряки находились в здравом уме трезвой памяти, они бы приняли его за гигантскую медузу. Но теперь им казалось, что этот жемчужно-серый купол, подсвеченный изнутри всеми красками, которые только мог получить безумный художник, смешав всю палитру, есть воплощение Божества прекрасного и ужасного. Единственного, заслуживающего поклонения. А потом принц Каро закричал, и этот крик стал сигналом, спустившим с поводков стаю разъярённых собак, некогда бывших людьми. Они рвали принца на мелкие части, пожирая его плоть и наслаждаясь льющейся по рукам тёплой кровью. Его предсмертный крик всё длился и длился, лишь раззадоривая двадцать пять мужчин, бывших ещё недавно верными друзьями Каро. А потом крик оборвался, и силуэт в небе принял очертания гигантской женщины, обнажённой, с изуродованной правой рукой и торчащими в промежности огромными нитями. И вся свора, внезапно осознав, что капитан сотворил с женой и что он оставил её на растерзание голоду и жажде, кинулась на Гродара, который не мог даже кричать и с ужасом смотрел на огромную фигуру, стремясь понять, зачем он сделал то, что сделал. А потом в накинувшейся на него толпе капитан увидел лицо Карро и реальность померкла перед ним...