«В делах людей прилив есть и отлив,» — сказал Шекспир. Если и так, наверное, мой прилив достиг своего максимума еще много лет назад, потому что мои чувства к Джеду так и не открыли шлюзовые ворота, превращаясь в страсть взрослого человека. Определенно, Джед предпринял все нужные шаги. После одной вечеринки у Рэйда у меня даже чуть участилось дыхание, но, как выяснилось, это явилось следствием полнолуния и трех рюмок домашней настойки Рэйда на лепестках цветков апельсинов. Солнечный свет и черный кофе быстро усмирили мой пульс. Я заявила себе, что мои чувства к Джеду объясняются сладостью запретного плода. Чтобы проверить свое предположение, я не встречалась с Джедом неделю, после чего сходила с ним в кино; затем двухнедельный перерыв и концерт, показывающий, что я на него не в обиде. Потом я попросила тетю Зелл и Шерри придумывать какие-нибудь благовидные предлоги, чтобы не подзывать меня к телефону. Джед позвонил лишь один раз.
Ему не требовалось рисовать чертежи в трех проекциях.
Но к Гейл я по-прежнему испытывала слабость. Я была первой нянькой, которой доверила ребенка Дженни, и я продолжала ухаживать за Гейл после того, как Джед женился на Дине Джин. Правда, последние несколько лет мы почти не общались, но затем мы с Джедом снова начали встречаться. Мне казалось, Гейл хочет, чтобы я стала ей второй мачехой, но когда стало ясно, что этого не произойдет, она быстро перестала мне звонить.
По правде сказать, меня до сих пор не покидает смутное чувство вины.
— Так какая же бредовая мысль втемяшилась в голову Гейл? — спросила я, сев в машину.
Джед застегнул мой ремень безопасности и включил зажигание. Стемнело, и по стоянке метались лучи фар других машин. Джед выехал на шоссе и повернул в сторону Доббса.
— Гейл хочет нанять частного детектива, чтобы узнать, кто убил Дженни, — сказал Джед.
— Что?
— Ты не ослышалась.
Его красивое лицо, освещенное бледно-зелеными отсветами приборной панели, пересекли глубокие морщины беспокойства.
Восемнадцать лет назад, когда Гейл было меньше трех месяцев от роду, они с Дженни исчезли одним дождливым майским днем. Лишь три дня спустя какие-то поденщики услышали детский плач, доносившийся со старой заброшенной мельницы. Организм Гейл был обезвожен, с нее слезла кожа, так как все это время она провела без воды и молока в одних и тех же грязных пеленках, однако двухнедельное пребывание в больнице не выявило никаких серьезных последствий. Труп Дженни лежал на холодном каменном полу, с вытянутыми вдоль тела руками. Ее ударили по голове, а за правым ухом чернела пулевая рана.
Джед стиснул рулевое колесо.
— Она говорит, что ей необходимо раз и навсегда установить, кто убил ее мать, и наконец оставить все в прошлом.
Навстречу нам пронеслась машина.
— Но что именно ей оставлять в прошлом? — спросила я. — Помилуй бог, Гейл тогда еще даже не ползала. Она просто не может помнить Дженни и то, что случилось.
— Это ты мне говоришь!
Джед недовольно помигал фарами, так как следующая встречная машина едва не ослепила нас дальним светом. На наших провинциальных дорогах водители в половине случаев забывают переключать свет фар с дальнего на ближний, пока им не напомнят об этом три-четыре раза.
— Когда Гейл исполнилось шестнадцать, она сказала, что не хочет новую машину; вместо этого она собралась заплатить все деньги психиатру, чтобы тот ввел ее в состояние гипноза и попытался вернуться в прошлое.
— Надеюсь, ты на это не пошел?
Я знала, что у Гейл есть маленькая «тойота» возрастом никак не старше двух лет.
Мимо нас пронеслась еще одна машина.
— Мне это обошлось в восемьсот долларов, — грустно усмехнулся Джед. — В дополнение к стоимости машины.
Что ж, с самого рождения дочери он выполнял любые ее прихоти.
— И чем все это закончилось?
— Психиатру удалось заставить Гейл вспомнить, как у нее болело горло. Ты помнишь?
Его слова произвели на меня впечатление.
— Но ей же тогда было не больше… не больше полутора лет, да?
— Ей было год и четыре месяца, и она еще спала в колыбели, — подтвердил Джед. — Но глубже этого ему опуститься не удалось.
— И ты собираешься позволить ей нанять частного детектива?
— Сейчас речь уже не идет о том, что я собираюсь, — сказал он. — Теперь, когда Гейл исполнилось восемнадцать, она получила возможность распоряжаться вкладом, который положил на ее имя при рождении отец Дженни.