– Да, дорогая.
– А, папа?
– Нет, Жарптичка, – ответил отец, уголки его губ начали подрагивать. – Поэтому я женился на вашей маме, она проявляет доброту за нас обоих.
– Мам, – с надеждой спросил Габриэль, – а ты можешь проявлять доброту за троих?
При этих словах отец спрятался за газетой, внезапно ею заинтересовавшись, и из-за неё послышался тихий смешок.
– Боюсь, что нет, милый, – мягко ответила Эви, и её глаза заискрились. – Но я уверена, что вы с сестрой отыщите много доброты в своих сердцах.
Вернувшись в действительность, Фиби сказала:
– Мама велела нам быть добрыми даже к тем людям, которые этого не заслуживают. В том числе и к мистеру Рэвенелу, хотя, подозреваю, он бы с удовольствием начал меня распекать прямо посреди вестибюля.
– Подозреваю, что его мысли скорее были о том, как начать тебя раздевать, нежели распекать, – проговорил Габриэль тоном суше золы в камине.
Глаза Фиби расширились.
– Что?
– Да брось, – весело упрекнул её брат. – Ты же должна была заметить, как у него глаза выпрыгнули из орбит, словно он омар, которого сейчас сварят. Неужели столько времени прошло, что ты уже не можешь понять, когда нравишься мужчине?
По рукам Фиби побежали мурашки. Она медленно прижала ладонь к животу, пытаясь унять рой бабочек внутри.
На самом деле, именно столько времени и прошло. Она замечала признаки симпатии между другими людьми, но, очевидно, не тогда, когда дело касалось её самой. Эта территория была ей незнакома. Отношения с Генри всегда смягчало ощущение того, что они знали друг друга всю жизнь.
Фиби впервые так сильно тянуло к незнакомцу, и какая же жестокая шутка судьбы, что им оказался грубый мужлан. Полная противоположность Генри. Но пока мистер Рэвенел, стоял перед ней в вестибюле, излучая мужественность, а его взгляд шокировал своей прямотой, она почувствовала, как у неё подкашиваются колени, а кровь начинает быстрей бежать по венам. Как унизительно!
Хуже того, она чувствовала себя так, словно предавала Эдварда Ларсона, с которым у неё возникло своего рода взаимопонимание. Он ещё не сделал ей предложения, но они оба понимали, что когда-нибудь это случится, и она, вероятнее всего, его примет.
– Если у мистера Рэвенела и возник ко мне интерес, – отрезала Фиби, – так это потому, что он охотник за приданным. Как и большинство вторых сыновей.
В глазах Габриэля сверкнула ласковая насмешка.
– Слава богу, ты знаешь какие ярлыки на каких людей навешивать. Было бы так затруднительно судить их в индивидуальном порядке.
– Как и всегда, тебе идеально подходит - "раздражающий болван"
– Мне кажется, тебе в тайне понравилось, как Рэвенел с тобой разговаривал, – выдал Габриэль. – Люди всегда говорят то, что мы хотим услышать. Грубая честность стала освежающей переменой, правда?
– Возможно, для тебя, – согласилась Фиби с неохотной улыбкой. – По крайней мере, Пандора совершенно точно тебе её преподнесёт. Она не способна испытывать благоговейный трепет ни перед кем.
– Это одна из причин, по которой я её люблю, – признался брат. – А ещё я люблю её остроумие, жажду жизни, и потому что она нуждается во мне, чтобы не бродить кругами.
– Я рада, что вы нашли друг друга, – искренне проговорила Фиби. – Пандора - милая девушка, и вы оба заслуживаете счастья.
– Как и ты.
– Я не рассчитываю снова обрести счастье, которое было у нас с Генри.
– Почему?
– Любовь, подобно нашей, случается лишь раз в жизни.
Габриэль задумался.
– Я не до конца разбираюсь в любви, – сказал он почти кротко. – Но не думаю, что идея заключается в этом.
Фиби пожала плечами и постаралась говорить бодро:
– Нет смысла беспокоиться о моём будущем, всё случится, как случится. Я лишь могу постараться жить, чтя память моего мужа. Знаю наверняка, что хоть Генри и ненавидел мистера Рэвенела, он бы не хотел видеть меня озлобленной или мстительной.
Тёплый взгляд брата тщательно изучил выражение её лица.
– Не бойся, – проговорил он, удивив Фиби.
– Мистера Рэвенела? Конечно, не буду.
– Я имел в виду, не бойся того, что он может тебе понравиться.
Это заявление заставило Фиби рассмеяться.
– Такая опасность отсутствует. Но даже если бы она и существовала, я бы никогда не предала Генри, подружившись с его врагом.
– Себя тоже не надо предавать.
– В каком смысле... каким образом ты думаешь я... Габриэль, подожди! – Но он уже подошёл к двери и отворил её.
– Пора идти, Жарптичка. В конце концов, ты сама во всём разберёшься.