Хмуро разглядывая своё бледное мерцающее отражение в высоком овальном зеркале, Фиби прикрыла глаза ладонью, приподняла её и повторила движение несколько раз.
– О боже, – пробормотала она вслух в полной уверенности, что если кинуть быстрый взгляд на платье, то создавалось впечатление практически нагого тела, украшенного цветами. – Мне нужно переодеться, Эрнестина. Принеси серебристо-серое.
– Но... но я его не гладила и не освежала, – растеряно проговорила горничная. – А это так симпатично на вас смотрится.
– Я не помню, чтобы ткань так мерцала. Не могу же я спуститься вниз сверкая, словно ёлочное украшение.
– Не такое уж оно блестящее, – запротестовала девушка. – Другие дамы будут в платьях, расшитых бисером и пайетками, в своих лучших бриллиантовых украшениях. – Увидев выражение лица Фиби, она вздохнула. – Если вы хотите надеть серебристо-серое платье, мадам, я сделаю всё возможное, чтобы оно было готово в ближайшее время, но вы всё равно поздно спуститесь вниз.
От этой мысли Фиби застонала.
– Ты брала шаль?
– Чёрную. Но вы зажаритесь, если попытаетесь ею прикрыться. И вид будет странным, вы привлечёте в ней больше внимания, чем без неё.
Прежде чем Фиби успела ответить, в дверь постучали.
– О, галоши, – пробормотала она. Вряд ли ругательство соответствовало случаю, но у неё вошло в привычку произносить его, находясь в окружении своих детей, то есть почти постоянно. Она поспешила в угол за дверью, а Эрнестина отправилась посмотреть, кто пришёл.
После короткого обмена репликами горничная приоткрыла дверь пошире, и в комнату просунул голову Айво, брат Фиби.
– Привет, сестрёнка, – небрежно бросил он. – Ты очень хорошо выглядишь в этом золотистом платье.
– Это экрю. – Увидев его озадаченный вид, она повторила: – Экрю.
– Будь здорова, – сказал Айво и, дерзко улыбаясь, вошёл в комнату.
Фиби подняла глаза вверх.
– Что ты здесь делаешь, Айво?
– Я собираюсь проводить тебя вниз, чтобы ты не спускалась в одиночестве.
Фиби была так растрогана, что оказалась не в состоянии вымолвить ни слова. Она могла только смотреть на одиннадцатилетнего мальчика, который вызвался занять место её мужа.
– Это папина идея, – смущённо продолжил Айво. – Извини, что я не такой высокий, как сопровождающие других дам, и даже не такой высокий, как ты. Я всего лишь пол сопровождающего. Но это всё же лучше, чем никакого, правда? – Когда брат увидел, что её глаза заслезились, выражение его лица стало неуверенным.
Откашлявшись, Фиби с трудом выдавила из себя:
– В данный момент мой доблестный Айво, ты возвышаешься над всеми остальными джентльменами. Это большая честь для меня.
Он ухмыльнулся и предложил ей руку, она когда-то видела, как Айво практиковал этот жест с отцом.
– Это честь для меня, сестрёнка.
И тут Фиби на мгновение представила себе Айво взрослым мужчиной, уверенным в себе и неотразимо обаятельным.
– Подожди, – проговорила она. – Мне надо решить, что делать с платьем.
– А что с ним не так?
– Оно чересчур... вопиющее.
Брат склонил голову набок, окинув взглядом наряд.
– Это одно из словечек Пандоры?
– Нет, это словарное слово. Оно означает иметь из ряда вон выходящий вид.
– Сестрёнка. Мы с тобой всегда вопиющие, – Айво указал на свои рыжие волосы. – Если ты такой, то обречён привлекать внимание. Оставь платье. Мне оно нравится, и Габриэлю понравится, что ты так красиво выглядишь на его предсвадебном ужине.
Командная речь, произнесённая мальчиком, которому ещё не исполнилось и двенадцати, заставила Фиби посмотреть на него с нежной гордостью.
– Хорошо, уговорил, – неохотно согласилась она.
– Слава богу! – с облегчением воскликнула Эрнестина.
Фиби улыбнулась горничной.
– Не дожидайся меня, Эрнестина, отдохни немного и поужинай с другими слугами внизу.
– Спасибо, мадам.
Фиби взяла Айво под руку и позволила вывести себя из комнаты. Пока они шли к парадной центральной лестнице, она взглянула на его строгий итонский костюм: чёрные саржевые брюки, белый жилет и чёрный атласный галстук-бабочку.