— Даниеле, вы не знаете мою сестру!
— Виконт Линдхерст выполнит просьбу вашего отца?
— У него нет выбора. Лорд Делфорд не выдаст меня. Отец умеет быть крайне убедительным, когда захочет.
— Мне ли этого не знать? Я работал на него, когда вас еще на свете не было. И не хотел бы вставать у него на пути. Ну а теперь, милорд, я должен идти. Винченцо будет поблизости, и вы можете переслать мне записку в любое время дня и ночи.
Адам поднялся и пожал руку итальянцу.
— Спасибо, Даниеле. Если повезет, мы скоро распутаем эту проклятую загадку, разделаемся с врагами и сразу же вернемся в Геную. Боюсь только, что Наполеону придет в голову осадить Неаполь.
— Нет, — возразил Даниеле, — потребуется время, чтобы разорвать договор. Если же это произойдет, милорд, вам просто необходимо немедленно забрать сестру и увезти из города, прежде чем она попытается запротестовать.
Глава 6
— Ну как я могу чувствовать себя принцессой, когда туфли так немилосердно жмут? — исподтишка жаловалась Арабелла Рейне Линдхерст. Рейна потрясенно разглядывала великолепную обстановку Палаццо Реале. Дворец был освещен сотнями факелов, частью укрепленных в золоченых кольцах, ввинченных в стены, частью высоко поднятых над головами одетых в ливреи слуг.
— Ты сама захотела надеть мои туфли, Белла! Я не виновата, что у меня ноги меньше!
— Как ты добра, что объяснила мне! — фыркнула Арабелла, презрев правила этикета. — Кстати, Рейна, я только сейчас слышала, — продолжала она заговорщическим шепотом, не желая, чтобы ее услышали лорд или леди Делфорд, — что король Фердинанд вернулся из своего любимого убежища, Бельведера, и появится нынче на балу. Насколько я поняла, ему наскучили и распутство, и охота на оленя. Говорят, правда, что он уделяет внимание не столько дичи, сколько Лючии, своей любовнице-толстухе!
— Она здесь сегодня?
— Нет, думаю, все еще в Бельведере, надежно защищена от взглядов других мужчин.
— Белла, откуда ты узнала эти пикантные подробности? Мне никто ничего не говорит.
— О, случайно, — уклонилась от ответа Арабелла, вновь оглядывая огромный зал приемов.
Изящные колонны из белого мрамора, увенчанные летящими херувимами, делили зал на небольшие салоны. Две стены были закрыты драпировками из алого бархата. И столько прекрасно одетых людей! Мужчины, очевидно, так же склонны к роскоши, как дамы, и многие все еще носят парики, выкрашенные во все цвета радуги!
Девушке не терпелось поскорее увидеть неаполитанских короля и королеву, но, кроме того, она тревожилась за Адама. Арабелла пристально рассматривала толпу, но нигде не видела брата. Она бросила взгляд на Рейну, спокойно стоявшую подле матери, которая в противоположность дочери, казалось, сильно нервничала. Жаль, что подруга не знает итальянского и не может ослепительно улыбнуться, слыша пустую болтовню, ничем не отличавшуюся от светских разговоров в салонах Лондона. В глубине зала музыканты в париках вновь взялись за инструменты, и пары поплыли в менуэте. Наконец Белла заметила Адама, увлеченного разговором с высоким молодым человеком. Может, это и есть граф де ла Валль? Совсем не выглядит таким уж беспутным — светловолос, красив, строен.
— Пойдемте, дамы, — предложил лорд Делфорд. — Их величества, кажется, собираются почтить нас своим присутствием.
Арабелла последовала за лордом и леди Делфорд. Лорд Делфорд, высокий и худой, сегодня был одет в безупречный черный бархатный фрак с пеной белых кружев у шеи и на запястьях. Из драгоценностей он носил лишь изумрудный перстень-печатку на правой руке и бриллиантовую булавку в галстуке. Виконтесса выглядела немного бледной, словно не совсем оправилась после приезда из Генуи. Однако она высоко держала голову; густые рыжеватые волосы красиво оттеняли складки зеленого атласного платья. Рейна надела сегодня туалет цвета старой слоновой кости, с длинной жемчужной ниткой. Арабелла посчитала, что подруга — само совершенство, но, конечно, она не признается в этом Рейне после оскорбления насчет ее ног. Когда они были уже совсем близко от королевской четы, Арабелла украдкой погладила руку Рейны.
— Держись, дорогая, — прошептала она. — Ты куда прекраснее, чем обе королевские дочери! Клянусь, они сразу же тебя возненавидят!
— Ах, Белла, если бы я была такой же высокой, как ты, а не карлицей!
— Старый сатир вновь вернулся к королеве немного передохнуть, — заметил де ла Валль маркизу ди Гальвани. — Знаете, несколько месяцев назад он собирался поохотиться в Палермо и даже послал туда кораблем девяносто гончих! К счастью, министры убедили его, что небезопасно покидать Неаполь сейчас, когда Наполеон вот — вот захватит город. Как этот глупец трясется за трон!
— Жаль, — двусмысленно протянул Адам, не сводя глаз с королевы. Он не желал смотреть на сестру. Королева сидела в кресле с высокой спинкой. По обе стороны от нее стояли ее дочери. Она казалась бледной и ужасно состарившейся — завитые волосы поседели, лицо было покрыто морщинами, заметными даже на расстоянии. Принцесса Амелия была довольно красива, но Кристина, Н а три года старше, к несчастью, унаследовала отцовский нос картошкой и покатые плечи. Король еще не появился, и Адам слышал, что наследный принц Франческо вместе с молодой женой, принцессой Изабеллой Бурбон, гостили на ферме у дворца в Казерта. Но Адам в любом случае не пришел бы на прием по своей воле, однако граф де ла Валль настоял, что он должен увидеть льва в его логове, окруженного выводком и придворными, прежде чем решить, достоин ли Фердинанд быть правителем.
— Жаль, что лаццарони[9] голодают, — издевательски бросил Адам, — пока жирный король набивает себе брюхо!
— Да, но лаццарони обожают короля Фердинанда, друг мой! Он ведь один из них. И, несмотря на королевскую кровь Бурбонов, которая течет в его жилах, он невежествен, как свинья, говорит на самом вульгарном жаргоне, который я вообще слышал, и более всего счастлив, когда самолично продает рыбу на рынке.
— Для роялиста вы весьма безжалостны, Эрве, — заметил Адам.
Граф пожал плечами.
— Но это правда. Пожалуйста, придайте своей пиратской физиономии более подобающее случаю выражение, Пьетро. Сейчас появится королевское величество.
Король Фердинанд, выглядевший скорее шестидесятилетним, чем пятидесятилетним, как он утверждал, вошел в зал, кивая налево и направо почтительно приседающим придворным. На нем был богатый камзол пурпурного генуэзского бархата, отделанный толстой золотой тесьмой на плечах и на груди, свободно ниспадавшей почти до пола. Он поприветствовал королеву и дочерей и тяжело опустился в соседнее кресло.
Перед королем предстали Эдвард Линдхерст с женой, другие почетные гости и, наконец две явно ошеломленные юные леди. Король устремил на девушек чарующий взгляд и долго не сводил с них глаз. Но вот, насмотревшись вволю, он махнул музыкантам, и просторный зал наполнился звуками музыки.
— Посмотрите на эту прелестную крошку.
Адам, обернувшись, заметил, что граф пристально уставился на Линдхерстов. Сегодня Арабелла выглядела неотразимой в атласном платье цвета незрелого яблока с богатой золотой вышивкой. Медовые волосы были заплетены в косы и уложены высокой короной; несколько густых локонов падали на плечо светлой волной.
— Если вам нравятся линялые космы и бледная кожа, думаю, эту девицу можно назвать сносной.
— Линялые? Но, друг мой, вы не правы! Эта изумительная рыжевато-каштановая грива, выразительные зеленовато-карие глаза! Так молода и… нетронута!
Адам проследил за взглядом Эрве. Тот, очевидно, восхищался Рейной Линдхерст, стоявшей чуть позади Арабеллы. Он невольно вздрогнул. Костлявый маленький воробышек превратился в изысканную красавицу. Рейна застенчиво оглядывалась, и Адаму почему-то непреодолимо захотелось утешить ее, сказать, чтобы не боялась. Но вместо этого он постарался подавить неприятное предчувствие, возникшее после слов графа.