— Как и жажда мести.
Хасан отвернулся, расправил плечи и сорвал красный бутон олеандра. Камал улыбнулся, наблюдая, с каким трепетом вдыхает визирь нежное благоухание.
— Женщины пахнут слаще, Хасан. Ты не настолько стар.
— О нет, повелитель, я слишком стар для женщин и их коварства. Никогда не понимал уловки женского разума, а их похоть заставляет меня дрожать от страха.
— Похоть? Порой мне кажется, что их сладострастие — сплошное притворство, предназначенное для того, чтобы сводить нас с ума и вынуждать плясать под свою дудку.
— Что еще остается женщине? Если у нее недостает умения вертеть мужчиной как хочет, она прожила жизнь зря… Я видел, как вожделение правит мужчиной, но никогда — женщиной. Мужчина ощущает желание, женщина использует его ради собственных целей.
— И это одинаково верно для мусульман и европейцев — осведомился Камал.
— Ваша кровь и европейское образование не позволяют вам обращаться с женщинами, как подобает истинному мусульманину. Вы находите женщин утомительными и скучными, а их мысли и разговоры — детскими. Но вы должны принимать их такими, какие они есть. Из Елены выйдет вполне приемлемая жена, а если она вам не угодит, можете просто развестись, как любой мусульманин на вашем месте.
— Это не так легко, Хасан, — вздохнул Камал. — Видишь ли, я не доверяю Елене.
— Доверять женщине? Для этого нужно быть последним глупцом. Какое отношение имеет доверие к детям? Женщина дает вам сыновей, но и только! Нет, повелитель, не следует доверять ни одной женщине… даже собственной матери.
Луна неожиданно скрылась за тучами, и Камал не разглядел выражения глаз старика. Послышались шаги, и за низкой оградой показались трое турецких солдат. Попрощавшись с Хасаном, Камал вернулся к дворцу.
— Повелитель! — вскричал Дрозо. — Впередсмотрящий обнаружил «Гелиотроп», корабль Парезе! Тяжело груженный!
«Гелиотроп» плыл из Вест-Индии с грузом сахара, рома и табака. Выхватив у Али сорочку, Камал оделся.
— Судно идет без сопровождения, Дрозо? — спросил он, застегивая широкий кожаный пояс.
— Да, повелитель! Ничего не стоит захватить его! «И капитан считает себя в безопасности от берберских пиратов», — подумал бей, становясь за штурвал. Паруса «Гелиотропа» раздувал ветер, и даже на расстоянии Камал видел, какая низкая осадка у судна.
— Помни, Дрозо, никого не убивать, — велел он. Камал готовился перехватить судно Парезе, выходящее в море, и поэтому взял с собой еще две шебеки.
Дрозо смотрел на молодого бея со смешанным чувством симпатии и сомнения. Подумать только, нарушить договор, захватить корабль и не уничтожить тех, кто может рассказать о преступлении!
— Мои люди будут только защищаться, повелитель, — поклонился он.
Сорделло, капитан «Гелиотропа», помчался на шканцы, заслышав крик первого помощника, мистера Диббса.
— Что там, Аллен?
— Не верю своим глазам, сэр, — прохрипел тот. — Берберские пираты, и кажется, гонятся за нами!
Сорделло взял лево руля. Две шебеки с черными алжирскими флагами скользили по направлению к ним.
— Иисусе, — пробормотал он себе под нос. — Это, должно быть, ошибка, Аллен. Какой-нибудь зеленый мальчишка-капитан. Марко, — закричал он юнге, — принеси из моего сундука бумаги на право прохода!
— Мы не сможем обогнать их, сэр, — заявил Аллен, пытаясь преодолеть страх, свинцовым комом свернувшийся в желудке.
— Я и не собираюсь это делать. Мы позволим им взойти на борт и предъявим бумаги. Никаких героических поступков, Аллен, и побыстрее поднимайте белый флаг. Мы слишком близко от дома, чтобы рисковать потерять корабль из-за этих дураков.
— Есть, капитан, — кивнул Аллен, передавая штурвал Сорделло.
Сорделло ничем не выдал своих чувств. Всего неделя как из Генуи и надо же такому случиться! Никогда за пять лет его пребывания в должности капитана такого не было! Корабли графа все очень хорошо знают.
«Неужели мы с командой закончим дни свои в алжирском рабстве?» — с ужасом подумал Сорделло, отгоняя воспоминание о жене Марии, о ее нежных улыбающихся губах и теплых руках.
Он взглянул на горизонт, где виднелся еще один итальянский корабль, плывущий без всякой опаски, огражденный договором. Обе шебеки, однако, устремились прямо к «Гелиотропу», явно не обращая внимания на другое торговое судно. Волосы на голове капитана встали дыбом.
Сорделло увидел на палубе шебеки настоящего великана с грубым лицом, обрамленным длинными черными волосами. Еще один человек, светловолосый и высокий, одетый в белые шерстяные шальвары и рубашку с широкими рукавами, стоявший за штурвалом, казалось, отдавал приказы. С десяток пиратов, вооруженных ятаганами, выстроились у поручня, готовые перепрыгнуть на борт «Гелиотропа». Сорделло ощутил, как корабль накренился, когда абордажные крючья впились в дерево. Он забрал у Марко разрешение на проход, приосанился и устремился на шканцы. Его матросы нервно переминались с ноги на ногу, с искаженными от страха лицами. Но Сорделло терпеливо выжидал, пока оба корабля сойдутся на абордаж.
Гигант что-то крикнул, и на палубу торгового судна посыпались пираты.
— Мы сдаемся! — прокричал Сорделло, когда один из них ринулся на него.
— Прочь руки, дурень! — велел Дрозо алжирцу.
Рядом с капитаном пиратов Сорделло чувствовал себя мощным младенцем. Тот широко расставил ноги и подбоченился.
— Ты капитан? — спросил он.
— Да — ответил Сорделло как можно хладнокровней.
— Тут какая-то ошибка. Мы связаны с вами договором. И всегда платим дань.
Дрозо пожал плечами:
— Об этом лучше сказать повелителю.
Он кивком показал на светловолосого мужчину в белой рубашке.
— Но со мной все бумаги!
— Покажи их повелителю, — коротко повторил Дрозо. — И вели своим людям не сопротивляться, тогда никто не пострадает. Почти все останутся на борту, чтобы привести судно в порт. Капитан, ты пойдешь со мной.
Повелитель? Какого дьявола нужно от него дею алжирскому? Или это один из его беев? Неужели граф не заплатил дань? Нет, эта мысль слишком ужасна!
Сорделло стиснул в кулаке бумаги и последовал за великаном на шебеку.
— Капитан! — окликнул его мистер Диббс. Сорделло обернулся:
— Они никому не причинят зла, Аллен. Я постараюсь все уладить. Делай, как велят корсары!
Повелитель внизу, — сообщил Дрозо, когда Сорделло оказался на палубе шебеки, и легонько подтолкнул капитана в спину.
Сорделло спустился в люк и прошел по узкому проходу. Исполин остановился перед закрытой дверью и тихо постучал.
— Войдите, — послышался мужской голос. Дрозо крыл дверь и впихнул Сорделло в каюту. Камал поднялся с горы подушек и меховых покрывал и окинул взглядом капитана «Гелиотропа». Ровесник Хамила и явно перепуган.
— Ведите судно в порт. И никакого насилия! — приказал он Дрозо.
— Слушаюсь, повелитель, — поклонился Дрозо, выходя из каюты. Камал перешел с арабского на итальянский, чтобы успокоить Сорделло.
— Вашим людям не причинят вреда, капитан. Садитесь Сорделло гордо выпрямился. Стоявший перед ним мужчина был на добрый десяток лет моложе, с выгоревшими на солнце волосами и голубыми, как Средиземное море, глазами. Похож скорее на викинга, чем на корсара.
— Кто вы?
— Я Камал, бей Оранский и министр иностранных дел бея алжирского.
— Хамил мертв?
— Да, мой сводный брат погиб семь месяцев назад. Так, значит, новый бей не знал, что захватил судно, принадлежащее Парезе.
— Произошла ошибка, повелитель, — сказал Сорделло. — Наш хозяин заплатил дань.
Он протянул бумаги Камалу, но тот, к его удивлению, отмахнулся и мягко заметил:
— Знаю. К сожалению, друг мой, вас придется задержать вместе с кораблем и командой. Груз временно конфискуется.
Задержать! Какого дьявола это означает? Сорделло снова подумал об ожидающей его Марии, двух своих сыновьях и участи раба. Будет ли он оскоплен или сослан я рудники до самой смерти?
Не понимаю, — запинаясь, пробормотал он. Камал верно разгадал его мысли.