— Я же говорил, что полет должен тебе понравиться. Надеюсь, я не ошибся.
— Я в этом уверена, — прошептала Джулия. — Не могу дождаться, когда мы взлетим.
Роджер поднял Джулию на руки и понес к кровати. Она уткнулась носом в его шею, рассмеялась и прошептала:
— Доктор, вы укладываете меня в постель быстрее, чем кто бы то ни было.
Роджер шутливо нахмурился.
— И что же, много мужчин укладывали тебя в постель?
Он положил Джулию на покрывало и встал рядом с кроватью.
— Ты же знаешь ответ, зачем спрашивать?
— Неужели?
Роджер вытянул рубашку из-под ремня брюк и взялся за пряжку.
— Да знаешь, знаешь.
Он встал на колени перед кроватью, расстегнул на Джулии рубашку и приник губами к ее груди.
Заработали двигатели, самолет дрогнул и покатился по взлетной полосе. Джулия приподнялась на кровати.
— Я тебе говорила, что боюсь летать на самолете, если не могу смотреть в окно?
— Нет, не говорила. — Роджер посмотрел ей в глаза. — Очень жаль, моя прелесть, но на этот раз ты не сможешь смотреть в окно. Однако не отчаивайся, у меня есть прекрасное лекарство от страха.
— Правда, доктор?
Продолжая говорить, Роджер освободил Джулию от одежды.
— Да. Во-первых, перестань болтать. А во-вторых… угадай, Джулия, что я хочу, чтобы ты сделала дальше.
— Может, открыть рот и сказать «а-а-а»?
Роджер одобрительно кивнул.
— А ты, оказывается, способная ученица.
— Стараюсь, сэр.
Джулия села на кровати. Роджер приподнял ее, подложив руки под ягодицы, и она с готовностью обняла его ногами за талию. Страх перед полетом действительно прошел самым чудесным образом.
— Какая же ты ненасытная женщина, — одобрительно прорычал Роджер.
— Ненасытная? Да я просто умираю с голоду!
10
Роджер меня балует, думала Джулия, глядя на себя в зеркало. За неделю их пребывания в Сиднее ее гардероб пополнился множеством новых платьев, включая великолепное, подвенечное, сшитое специально для нее в одном из известнейших домов моды. Платье было без рукавов, облегающее выше талии и плавно расширяющееся книзу. На юбке сверкали тысячи крошечных кристалликов хрусталя, а декольте было отделано по краю настоящими жемчужинами. Вместо фаты Джулия собиралась надеть диадему — фамильную драгоценность Хоганов.
— Ты прекрасна, дорогая.
На глаза Элизабет Осмонд навернулись слезы счастья и умиления. Джулия подошла к матери и обняла ее.
— Ах, мама, я так счастлива! Как бы я хотела, чтобы ты тоже была счастливой.
— А я и так счастлива, а как же иначе? Я смотрю на тебя и вижу, что моя дочка стала прекрасной молодой женщиной и нашла свою любовь.
— Значит, ты не против, что я буду жить с мужем в Сиднее? Возможно, мы даже на некоторое время улетим в Европу. Ты не будешь без меня скучать? Тебе не будет без меня одиноко?
Элизабет шмыгнула носом и улыбнулась сквозь слезы.
— Мне, конечно, будет не хватать моей девочки, но скучать мне некогда, я работаю в нескольких благотворительных организациях, кроме того, миссис Хоган пригласила меня погостить в «Райском уголке». — Элизабет Осмонд посмотрела на часы. — Но тебе пора переодеваться в дорожный костюм, дочка, Роджер уже ждет с нетерпением.
Джулия обняла мать.
— Мама, помни, ты всегда желанная гостья в нашем доме. Приезжай, когда тебе захочется. А еще Роджер обещал навестить тебя в «Райском уголке».
— Может, хватит суетиться вокруг меня? — Элизабет снисходительно улыбнулась и покачала головой. — Я же не ребенок и не немощная старушка, не пропаду. У тебя начинается медовый месяц, так что ни о чем не беспокойся и думай только о своем красавчике муже.
Обняв дочь еще раз, Элизабет Осмонд вышла из комнаты и присоединилась к гостям, собравшимся на свадебный банкет в особняке Хоганов.
В дверь постучали.
— Можно?
— Конечно, Роджер, заходи.
Джулия повернулась к двери и бросила на мужа взгляд, полный любви и обожания. Сегодня он был неотразим. Белоснежная рубашка выгодно оттеняла загорелую кожу, темно-серый с серебристым отливом костюм подчеркивал цвет глаз — глаз, от одного взгляда в которые Джулию переполняло счастье. Роджер шагнул ближе и посмотрел на жену с благоговением.
— Спасибо, — прошептал он внезапно севшим голосом.