Савегр шагнул к ней. Тэсара попятилась.
— Вы разрушили стены, и все же твои люди не участвовали в разграблении, — сказала она. — Почему?
— Не нам было разрушать город.
— И все же это было ваше дело — рушить стены?
— Одно обещание было дано твоему дяде, другое — нашим богам.
— Ясно, — хотя на самом деле она не понимала. Какой бы ни была нить намерений Галии в этой войне, она все еще ускользала от нее.
Он сократил расстояние между ними. На этот раз она не отступила. Его огрубевшая от войны рука коснулась ее щеки. Тэсара закрыла глаза от жжения слез.
— Иди, — сказала она тихо. — Я не могу дать то, чего ты ищешь.
— Одолжи мне свою магию, Тэсара из Рёнфина.
— Я — Дочь Грома. У меня нет магии.
— Одолжи мне свою магию, и твое желание будет исполнено.
— Вы ничего не знаете о моем… — она запнулась, всем сердцем желая поверить в эту иллюзию, в его обещание близости.
— Думаешь, я не вижу, чего ты жаждешь, Тэсара из Рёнфина? Ты желаешь его власти всеми фибрами своего духа. Ты надеешься использовать его корону во благо.
Жаждешь. Запрещенное слово в обучении Тэсары. Опасное.
Она наклонилась к теплу тела Савегра, вдохнула его аромат летней земли и соленых морей, переплетенных с кровью, огнем и глубокой, непреходящей страстью.
— Иди, — слабо сказала она, но вместо этого нашла губы Савегра.
Его объятия были прикосновением самого солнца, теплым и чувственным. Его поцелуи пламенем падали на ее язык и струились по ее шее горящей рекой.
Тэсара отстранилась, сердце колотилось. С ее губ сорвался сдавленный всхлип.
— Я сказала, иди.
— Я не понимаю, — он посмотрел на нее с озадаченным выражением лица. — Почему ты меня боишься? Почему ты отвергаешь этот дар, это заклинание, которое коснулось твоего и моего сердца? Это благословение богов.
— Не моих Богов!
Последовала тишина.
Тэсара почувствовала жало копья, которым она только что пронзила его сердце.
— Понимаю, — сказал он тихо. — Я больше не буду беспокоить тебя, Тэсара из Рёнфина.
Печаль сжала ее горло, когда он отвернулся; она чувствовала, что раны пятнадцатилетней невесты все еще были свежими в ее душе.
— Савегр, — прошептала она.
Этого хватило, чтобы остановить его отступление.
— Я… Я не могу угодить волшебнику, — ее голос дрожал. — Вот почему я отсылаю тебя. Я три года пыталась. Я дала ему все, что было в моем распоряжении, но не смогла растопить его сердце и испытать удовольствия от его прикосновения. С каждым днем он становился холоднее, равнодушнее, пока в гневе не бросил меня и не обратился вместо этого к своей женщине-волшебнице. Теперь смотри.
Упрек прозвучал резче, чем она рассчитывала.
Она указала на Селкинсен.
— Посмотри, к чему привела моя неудача. Кровопролитие и война, страдания бесчисленных душ. А ты… Ты приходишь ко мне с огнями Галии на ладони. Я была бы лицемеркой и лгуньей, если бы утверждала, что не польщена твоим вниманием, но я не могу видеть разочарование в твоих глазах, которое видела в его глазах, я предпочла бы дожить до конца своих дней, представляя себе, что могло бы быть, чем еще раз разоблачить горький слух о моей неадекватности.
Мгновение, которое казалось бесконечным, Савегр ничего не говорил. Затем его губы тронула ошеломленная улыбка.
— Тэсара, принцесса Рёнфина, как это возможно, что никто не удостоил тебя этой самой важной из всех истин?
— Я не понимаю, что ты говоришь.
— Маг должен ублажать женщин, доверившихся ему, иначе его магия ничего не стоит в глазах богов. Не твоя неудача разозлила Короля-Мага. Это была его неудача.
Тэсара в замешательстве глядела на Савегра. Потом что-то в ней перевернулось, Тяжесть десятилетия, всех ее жалких неудач начала сползать с ее плеч.
Она потянулась, чтобы коснуться его лица. Он ответил чувственной лаской, нежным, но настойчивым прикосновением каждого кончика пальца, от чего у нее перехватило дыхание, невыносимое напряжение в ее желудке вспыхнуло.
Обхватив руками его шею, она прижалась губами к его губам. Перед ее мысленным взором появились образы темных утесов, спускающихся в волны с белыми вершинами. Об угрюмых облаках, мчащихся над густыми лесами. Влажный ветерок, распускающий пряди ее волос.
— Савегр, — пробормотала она.
Он поднял ее и понес к кровати.
— Моя дочь… — Тэсара бросила тревожный взгляд на спящую Элиасару.